В разговор вмешалась Вера Семеновна, понявшая, что Жека напуган и может натворить глупости: «Ты пойми, своим изобличением ты пытаешься помочь своему другу осознать всю неблаговидность его поступка. Ну, предположим, он не может не ехать с родителями, но даже если он едет, в нем должно быть чувство противодействия этому поступку, он должен воспринимать этот отъезд с горечью, с обидой на тех, кто толкает его к этому, и потому постарайся на собрании не обличать его предательство, таких будет много и без тебя, а убедить его в том, как много он теряет, уезжая отсюда, ведь он вырос здесь». После этих слов Веры Семеновны у Жеки как-то прояснилось в голове. А действительно, почему он обвиняет друга? Нет, он его спасает, он предупреждает его: Сашка, не делай этой ошибки, ошибки, которая может дорого стоить.
Сашка стоял у доски и прямо смотрел в глаза своим обвинителям. Обвинителями была орава двоечников и потенциальных алкашей, которые достойно сменят своих папаш у стекляшки. Из их обвинений стало понятным, что Сашка не любит русскую литературу и историю, ненавидит страну, которая спасла их нацию от фашистов, презирает социалистическую систему и готов убивать беззащитных арабских братьев во имя проклятого и воинственного израильского империализма. Стройный хор обвинителей поддерживала и вдохновляла инструктор Савельева. Наконец, когда поток обвинений начал иссякать, поднялся Жека. Вот тут Сашка как-то напрягся и во все глаза уставился на него. «Сашка был моим другом, – хриплым голосом начал он. – Я всячески пытался помочь ему увидеть в жизни нашего общества не только плохое, не только стекляшку с пьяными рожами, но и прекрасные достижения нашей страны и ее светлое будущее. Не буду скрывать, Сашка под влиянием своих родителей часто нелицеприятно отзывался о стране, давшей ему возможность учиться и занять достойное место в ней, и я пытался ему помочь разобраться, что многое зависит от него самого, что не стоит оценивать нашу далеко не идеальную действительность так однобоко. Я думаю, что мы не должны сейчас просто нападать на него, а попытаться переубедить в неблаговидности его поступка». Чем больше говорил Жека, тем больше складывалось впечатление, что Сашка – жертва обмана, который очень и очень будет жалеть о совершенном им поступке. Чем дольше говорил Жека, тем больше все убеждались в том, что именно он, Сашка, нагло предал и растоптал дружбу, подставил Жеку, в общем-то, хорошего и доброго парня, истинного патриота Родины. Сашкин отъезд отодвинулся куда-то далеко, теперь все сочувствовали Жеке, который по своей наивности доверился этому гнусному обманщику, у которого ничего святого за душой нет. Сашку исключили из комсомола и из школы, не допустив до сдачи выпускных экзаменов. Собрание закончилось, Сашка сам подошел к Жеке и бросил ему в лицо: «Никогда не мог подумать, что ты такой трус». Это были его последние слова, слова, которые, как пощечина, хлестнули по лицу, слова, которые Жека не мог забыть никогда.
Джура снова закрыл глаза