Напротив дома одного брахмана жила проститутка. Каждый день, предаваясь молитвам и медитации, он видел, как в комнату проститутки то и дело входят разные мужчины. Он видел, как эта женщина приветствует их или прощается с ними. Каждый день брахман воображал те постыдные акты, которые совершались в ее комнате, и сердце его наполнялось пылким неодобрением по поводу аморальности этой женщины.
Проститутка каждый день видела брахмана, занятого духовными практиками. Она думала о том, как, должно быть, прекрасно быть таким чистым человеком, проводить свое время в молитвах и медитации. «Но, – вздыхала она, – мой удел – быть шлюхой. Моя мать была шлюхой, и моя дочь будет шлюхой. Так уж повелось в этой стране».
Брахман и шлюха умерли в один день и вместе предстали перед Высшим Судией. К своему изумлению, брахман был осужден за злые мысли.
– Но, – запротестовал он, – я вел исключительно чистую жизнь. Я проводил дни свои в молитве и медитации!
– Да, – сказал Судия, – но в то время как твое тело предавалось этим святым занятиям, сердце твое снедали злобные суждения, а душу мучило похотливое воображение.
Проститутку же похвалили за ее чистоту.
– Я не понимаю, – растерянно проговорила она. – Всю свою жизнь я продавала свое тело любому мужчине, который был готов уплатить назначенную цену.
– Обстоятельства твоей жизни поместили тебя в публичный дом. Ты в нем родилась, и не в твоих силах было поступать иначе. Но хотя твое тело занималось недостойными делами, сердце твое всегда было чистым и неустанно размышляло о чистоте молитв и медитаций святого человека.
Траур может оказаться конкурсом тщеславия среди оставшихся в живых родственников, каждый из которых стремится продемонстрировать, что именно он был сильнее других привязан к покойному и более всех осиротел. Особенно это касается азиатского сообщества.
Учась в колледже в Тайбэе, я снимала комнату в доме богатой вдовы, где она жила вместе с тремя своими сыновьями и их семьями. Пока я квартировала там, вдова, которой было за 80 лет, заболела и была госпитализирована. Спустя месяц ее перевезли домой, где она и умерла.
Сыновья организовали сложный и затейливый траурный ритуал и похороны. Тело покойной уложили в главной комнате дома. В течение всей следующей недели ежедневно в три часа священник-даос приходил в дом в своих впечатляющих разноцветных одеяниях, чтобы провести ритуал для умершей, и вся семья собиралась на час скорби. Как только священник начинал читать молитвы, 15 родственников одновременно разражались громкими душераздирающими воплями. Они чередовали бессвязные всхлипы и крики с выражением скорби в словах. «Как могла ты покинуть нас, лишив своей мудрости и водительства?» – завывал один. «Ты так страдала из-за того, что мы презрели свой долг перед семьей!» – жаловался другой родственник. Каждый такой скорбный возглас звучал громче и безутешнее предыдущего,