Создавая собственную версию «удара в спину» российской армии, Керенский обличал конспирологические построения своих политических противников. В годы войны некоторыми правыми политиками и высокопоставленными военными распространялись и слухи о том, что в прифронтовой полосе еврейское население чуть ли не поголовно занимается шпионажем в пользу противника, а в местечке Кужи евреи якобы даже обстреливали русские войска. Керенский отправился на место событий и провел расследование, на основании которого в июле 1915 года в Думе назвал обвинение «гнусной клеветой»[179]. О кужском расследовании и выступлении Керенского писал и Леонидов в 1917 году: «Керенский силою фактов и неопровержимостью собранных им данных разбил этот гнусный навет, разоблачил его темных авторов и вывел на свет Божий их недостойную и позорную игру»[180]. Репутация защитника национальных меньшинств тоже была весьма востребована после Февраля.
Дружественные Керенскому публицисты во время революции вспоминали и другой эпизод, важный для формирования образа политика. В 1916 году были призваны на тыловые работы многие жители Казахстана и Средней Азии, после чего произошло восстание, сопровождавшееся кровавыми этническими конфликтами и жестоко подавленное русскими войсками. Керенский, живший в юности в Ташкенте и ощущавший себя «туркестанцем», особенно болезненно переживал эти события. Вместе с депутатами Думы, представлявшими мусульман империи, он отправился в Туркестан[181]. Вернувшись в столицу, Керенский рассказал о своей поездке на частном совещании членов Думы. При интерпретации этого сложного конфликта депутат свел все проблемы региона к неверным действиям царской администрации. Впрочем, некомпетентность властей невозможно было отрицать, а после Февраля такая версия была особенно востребована: во всех бедах винили исключительно «старый режим». Например, некоторые русские учителя в Туркестанском крае, работавшие еще с отцом А. Ф. Керенского, после свержения монархии так приветствовали молодого министра юстиции: «Непоколебимо верим в спокойствие и светлое будущее родного Туркестана, взволнованного прошлым бунтом как следствием печальных недоразумений старого режима. Благословит и поможет Вам Бог»[182]. Поездка в Туркестан укрепила авторитет Керенского в среде мусульманской интеллигенции, что проявлялось и в 1917 году. Например, председатель Центрального бюро российских мусульман А. Цаликов и председатель Мусульманского народного комитета в Москве Гаяз Исхаки (в телеграмме: Гиязисхаков. – Б. К.) в мае направили Керенскому послание:
Ваша поездка в Туркестан и историческая защита туземцев этого края в Государственной думе окружила ваше имя в мусульманском мире светлым, сияющим ореолом славы. Вы показали мусульманам, каковы истинные русские