«Ничего, – подумал Струге, – с Аллой тоже пришлось повозиться. Лучше в течение двух недель тридцать восемь раз подряд побыть попугаем».
Антон Павлович вошел в «цветник», как он называл канцелярию, ровно в половине десятого. Собственно, «цветником» он называл маленький женский мирок лишь из желания сделать приятное трем работающим там женщинам, чей возраст давно перевалил за сорок. Что касается Розы Львовны, то ее пятидесятилетний юбилей праздновался осенью позапрошлого года. Так что если объемное помещение, пахнущее миллионом перелистанных наслюнявленными пальцами страниц, и можно было назвать «цветником», то цветником слегка повядшим. Сотни уголовных дел, штабелированных в особом, известном лишь сотрудницам этого отдела, порядке, размещались по всему периметру помещения. Тут царил порядок и, естественно, каждая из трех «роз» считала свою должность наиглавнейшей в суде. В чем-то тут смысл присутствовал. Ну какой суд может существовать без канцелярии по уголовным делам? Есть еще канцелярия по делам гражданским, но то царство Струге не интересовало.
– А вот и Антон Павлович! – объявила Роза Львовна. – Легок на помине.
И – эта улыбка, способная соблазнить любого мужчину, если он одногодок Шона Коннери.
– Я не на помине, я во здравии, – попытался отшутиться Антон. – Из достоверных источников мне стало известно, что меня ищет одна из самых привлекательных в суде женщин. Как вы понимаете, дожидаться чуда в бездействии я не счел возможным. Так зачем же понадобился вам, Роза Львовна, такой неблагодарный мужик, как я?
Несмотря на то что формулировка – «одна из самых привлекательных» – однозначно указывала на то, что в своем обаянии Роза Львовна далеко не одинока, она была срублена наповал. В очередной, наверное, уже в двухсотый раз. В адрес Струге полетели комплименты и уверения в том, что он один из самых обаятельных в суде мужчин. Нетрудно было догадаться, что такой комплимент также ровным счетом ничего не стоил.
Когда церемониал расшаркиваний закончился, Антон Павлович узнал причину таких настырных поисков, предпринятых одной из самых занудных дам в Центральном суде. На столе Розы Львовны лежала стопка уголовных дел – высотой с одного из «близнецов» Международного торгового центра, накрененная в сторону, как Пизанская башня.
– Антон Павлович, мы сдаем рассмотренные за квартал дела в архив, – сообщила хозяйка «розария». – Будьте любезны, поставьте автограф на корочках.
– И всего-то? – улыбнулся Струге, скручивая с паркера колпачок. – Шестьдесят семь автографов? Я подарю вам печать со своим факсимиле. К концу следующего квартала.
– И лишите нас возможности видеть вас? – улыбнулась Роза Львовна, с ловкостью штамповщицы подкладывая под судейское перо тяжелые папки. – Нет уж, увольте.
Струге готов был признаться себе, что с души свалился камень. Направляясь