– Познакомьтесь, Егор Егорович. Это... это... – В бабкином взгляде мелькнула паника.
Ну, конечно. О своих горестях она повествовала охотно, а именем человека, который ей помог, даже не поинтересовалась.
– Надя, – пришла на помощь Митрофанова.
– ...Надя... она просто спасла меня сегодня. Мне стало плохо, и Надя помогла мне добраться домой, и...
– И вы, доверчивая моя, конечно, пригласили ее на чай, – ухмыльнулся неприятный мужик.
Наградил Митрофанову еще одним испытующим взглядом, но не посторонился. И обратился уже к ней:
– Значит, очередная шустрая девушка – в этот раз по имени Надя. А фамилию вашу, любезная Надя, позвольте узнать?
Да что он себе позволяет, этот мерзкий тип?
Надя (получилось не очень-то вежливо) сбросила бабкину руку со своего предплечья. Пробормотала (любимую, кстати, фразочку Димы Полуянова):
– А ПИН-код к моей кредитке вам не нужен?
Вот так всегда: поможешь – а тебя еще и оскорбят.
Бежать отсюда, и как можно быстрее.
А когда повернулась к лифту, вдруг услышала за своей спиной властный голос:
– Подождите.
Голос был женским, и таким непререкаемым тоном могла говорить только звезда. И Надя, конечно, не выдержала – обернулась. Хоть она и уходит, но все равно любопытно хоть посмотреть – вживую! – на легендарную Крестовскую...
И аж глазами захлопала: потому что увидела настоящую королеву. Идеальной осанки, с безупречной прической, тонкой кости руками, уверенным взглядом. В первую секунду ей показалось: женщине лет пятьдесят, не больше. Лицо почти без морщин, белоснежные зубы, а главное – улыбка. Молодая, веселая.
Женщина надменно бросила противному Егору Егоровичу:
– Иди в дом.
И тот как-то сразу сдулся, послушно исчез в недрах квартиры.
А Наде королева протянула руку:
– Я – Лидия Крестовская.
– Очень приятно... – пробормотала девушка.
– Прошу вас, проходите, – светски пригласила балерина.
А едва Митрофанова сделала шаг в прихожую, танцовщица произнесла:
– И скажите наконец кордебалету, чтобы начинали.
– Что?.. – пискнула Надя.
Увидела, как домработница бросает на нее из-за спины балерины умоляющий взгляд и машет рукой: соглашайся, мол!
– Сколько можно возиться! – капризно сказала Крестовская. – Мой выход через три такта, а эти девицы до сих пор не на сцене!
И Наде ничего не оставалось, как пробормотать:
– Да, хорошо, я скажу.
Вот влипла! Балерина-то, похоже, в маразме!
– Извините, пожалуйста, но мне надо идти, – твердо произнесла Надежда.
Домработница же спокойно сказала, обращаясь к своей хозяйке:
– Ты все путаешь, Лидочка. Спектакля сегодня нет, мы с тобой дома, и эта девушка, Надя, наша гостья.
– Да, да... – пробормотала балерина, будто просыпаясь. – Мы дома, и я больше не служу в театре... И Виктора нет...
Она