А из меня получился идеальный ангел-хранитель. Ну, а то, что Лидкина пенсионная жизнь получилась немного не такой, как она сама хотела, – это всего лишь плата. За то, что ей нашлось с кем разделить свои капризы. Нашлось на ком срывать свой дурной, как и положено истинной звезде, норов.
Мне ведь тоже пришлось в какой-то степени пожертвовать собой. И страдать рядом с ней. Разве я не заслуживаю хотя бы минимальной награды?
Надя с цветами в руках шагала по Тверской – и удивлялась самой себе. Как такое могло получиться, что она опять идет в гости к старухам? И, можно сказать, подружилась с ними?! Надо же быть такой клушей! И это вместо того, чтобы ввиду отсутствия и хамского поведения Полуянова предаться разврату!
Спору нет: Крестовская – человек интересный. И в минуты просветлений общаться с ней приятно. Умная, тонкая и рассказывает замечательно. Причем Надя никогда не умела вычислить, когда балерина говорит правду, а когда привирает. Интереса ради даже проверяла байки Крестовской – благо работала в историко-архивной библиотеке и имела доступ к любым, даже самым редким и ценным изданиям. И всегда оказывалось: истории Крестовской происходили на самом деле, но, скажем так, они несколько приукрашены.
Вот повествует, например, балерина про страшный 37-й год. И как арестовали ее первого мужа, а ее саму вызвал к себе Берия. Страшно: ночь, сумрачный кабинет, пронзительный взгляд человека-палача... И его вкрадчивый вопрос:
«Мне почему-то кажется, дорогая Лидия Михайловна, что вы не очень-то доверяете советской власти... Или я ошибаюсь?»
И она, конечно, не оправдывается – оправдываться перед Берией бесполезно. Вместо униженного лепета смело заявляет ему в лицо:
«Я абсолютно доверяю советской власти. Но если мой муж виновен – тогда сажайте и меня вместе с ним. А невиновен – выпускайте».
– И ведь представьте, Надечка, – с тихой гордостью завершает она рассказ, – он меня послушался. Пусть не сразу, пусть через год – но освободил мужа... Только брак наш, увы, все равно распался. Не захотел любимый мою репутацию чернить, я ведь на сцене Главного театра танцевала, а он – бывший политзаключенный...
История, конечно, красивая. Только Надя на следующий же день раскопала в архивах своей «исторички»: про визит балерины к Берии и про ее разговор с ним