Вдруг, говоришь? Ага, как бы не так.
Включив фары на полную мощность, Джулия медленно ехала по улицам, пытаясь разглядеть малейший намек на свою дочь.
Добравшись до парка, выключила мотор. Фары потухли. Она испытала облегчение, поняв, насколько эти желтые прожекторы нервировали ее. Они показывали лишь малую часть окружающего пространства, демонстрируя Джулии всю тщетность ее поисков. Анна могла быть где угодно, тогда как Джулия способна была видеть только перед собой. Ей вспомнился разговор с одной из своих подруг, Крисси. Крисси – уменьшительное от Лукреции – школьное прозвище, использовавшееся лишь самыми близкими друзьями, причем с известной долей иронии, поскольку, в отличие от римской матроны, добродетельностью Крисси отнюдь не блистала. В частности, завела интрижку с молодой учительницей по имени Сара, из-за чего последняя и потеряла работу. Тот их разговор состоялся около года назад, когда всего в нескольких шагах от дома Крисси в пыльном городишке американского Среднего Запада обнаружили девочку-подростка, проведшую в подвале десять лет. Крисси тогда заявила, что если ее сын, ровесник Анны, пропадет, то ему подобная участь не грозит, ибо она, его мать, перевернет вверх дном каждый дом в округе, не спрашивая позволения ни у хозяев, ни у полиции. Джулия ее горячо поддержала, заверив, что сама поступит аналогично. Болтать, пылая праведным гневом, и порицать американку, мать той девочки, было легко. Почему, мол, она не разворошила все вокруг? Значит, плохая мать.
Потому что хорошая мать нашла бы и вызволила свое дитя.
Между тем все оказалось сложнее, чем воображали они тогда с Крисси. Во-первых, домов было огромное количество, а во‑вторых, их обитатели и полиция имели слишком много всякого против тех, кто вторгается в жилища без спроса.
Но, по крайней мере, что-то Джулия делала.
– Анна, – позвала она. – Анна!
Фонарика у нее не было, и, прочесывая парк, она светила айфоном. Ни на качелях, ни на горке в форме динозавра никого не было.
– Анна! – закричала опять Джулия. – Анна!
– Что за Анна? – спросил кто-то из темноты. Говорили невнятно, поэтому вопрос прозвучал скорее как: «Чоз Анн?»
Джулия подпрыгнула от неожиданности и направила свет туда, откуда донесся голос. На карусели сидели двое парней. Какого черта они околачивались здесь ни свет ни заря? Один держал в руке бутылку. Отхлебнул, передал выпивку дружку, закурил.
Джулия принюхалась. Тянуло травкой.
– Анна – моя дочь, – ответила она.
– Хорошенькая? – поинтересовался парень с косячком.
– Очень, – ответила Джулия и тут же поправилась: – То есть нет, не в том смысле. Ей всего пять лет.
– Ты и сама красотка, – не унимался парень. –