– Как же не просил, если лабораторию обещал! – не унималась Алла. – Чего ж ему надо было, ночью-то?
Александр Иванович уставился неподвижным взглядом в окно, на краешек луны, исчезающий за черной, резко очерченной стеной сосен, похожей на график пилообразного напряжения…
– Он мне в любви признался, – тихо проговорил Куприянцев.
– Ну! Так а я о чем тебе… – Алла вдруг запнулась. – Погоди… В какой еще любви?
– До гроба, – вздохнул без пяти минут доктор наук.
– Это что… в духовном смысле? – осторожно спросила жена.
– В плотском, Аля! В самом, что ни наесть, интимно-телесном! – Александр Иванович прислонился пылающим лбом к вечно холодному боку электросамовара.
– Только что вскипятила, – с опозданием предупредила жена…
Дуя на обожженный лоб мужа, он повторяла:
– Боже мой, боже мой! Академик! Государственный человек! Пожилой… – она вдруг заглянула Куприянцеву в глаза. – А почему – ты?
– Да откуда я знаю! – Александр Иванович сердито дернул плечом.
– Сашка! – не отставала жена. – Скажи правду! Подавал повод?
– Сдурела совсем?! – если бы не темнота, Алла увидела бы, что супруг стал пунцовым. – Сама-то соображаешь, что несешь? Это ж статья!
– Статья не статья, – вздохнула Алла, – а сердцу не прикажешь… Если что, ты мне лучше сам признайся. Я пойму…
– В чем признаться?! – тихо взбеленился Куприянцев. – Дочь от кого у тебя?! Дура!
– Ага, я дура! – жена тоже перешла на сдавленный крик. – А почему же он позвонил именно тебе?!
– Сказано – не знаю! – чуть не плакал Александр Иванович. – Мало ли что этому психу в голову взбредет?! Видно, так уж карты легли…
Куприянцев вдруг замер. В темноте засветились белки его выпученных глаз.
– Карта! – прохрипел он и бросился в спальню.
Не обращая внимания на захныкавшую дочку, он включил верхний свет, рывком сбросил на пол постель вместе с матрасом и сразу увидел ее – мятую игральную карту, им самим засунутую под матрас и забытую. А ведь именно это велел сделать Станислав Морок, чтобы приворожить Лидочку Паркан!
Александр Иванович вспомнил вдруг, что, засыпая, несколько раз повторил «Паркан», «Паркан», как того требовала ворожба, но думал при этом не о Людочке, а об ее отце – академике! Да еще и лежал, вопреки инструкции, на спине!
– Мама! – слабо вскрикнул Куприянцев, и голос его прозвучал по-новому тоненько и пискливо.
Он схватил карту, поднес ее к глазам и без сил опустился на ржавую сетку. С похабной развязностью с фотографии на него смотрело лицо академика Паркана!
За время лежания под матрасом карта слегка измялась, в четырех местах была проколота остриями лопнувшей сетки, а главное – необъяснимым образом стала старше. Теперь это был король пик.
– Надо же… сработало, – тоненькое хихиканье Александра Ивановича испугало