Клинтон был того же мнения. Ему даже ваза нравилась больше. Но хотя Уоррен овладел вазой в честной игре, торговые дела с Китаем пришлось прикрыть. На Востоке нельзя безнаказанно разозлить такого могущественного человека, каким был Чан в своих владениях, и выйти сухим из воды. Чан, конечно, захватил бы их тогда в доках, но выручила команда.
Уоррен не жалел о том, что пришлось отказаться от торговли с Китаем, поскольку рейсы были уж очень долгими. Кто знает, бывай он почаще дома, Джорджина не отправилась бы искать своего пропавшего жениха в Англию и не повстречала бы Джеймса Мэлори.
Воспоминания о смертельном враге, которого он оставил на другом конце земли, ненадолго отвлекли его. Четыре часа утра. Боже, этому нет конца! Кто-то, вероятно, эта девочка по имени Эми, говорил, что схватки начались утром, около десяти часов. Джорджина ни словом не обмолвилась о них мужу, и он спокойно ушел из дому. Она не хотела его волновать, поэтому он узнал обо всем лишь по возвращении, почти одновременно с гостями. Она страдает уже восемнадцать часов. Неужели это может длиться так долго? Трудно верить доктору, что все идет своим чередом.
Уоррен продолжал ходить по комнате. Джеймс Мэлори тоже продолжал ходить, но в противоположном направлении. Встречаясь на середине пути, они одновременно делали шаг в сторону, затем шли дальше, не замечая друг друга. Дрю ходил в холле, так как с Уорреном ему было тесно в одной комнате. Клинтон сидел, непрерывно барабаня пальцами то по коленям, то по столу, то по краям своего стула. Его тоже не оказалось дома при появлении на свет первенца, так что это был его первый опыт, но он держался неплохо. Самым спокойным выглядел Томас, а лучше всех себя чувствовал Бойд. Он был мертвецки пьян и спал на тахте. Непривычный к выпивке, Бойд от волнения опустошил целую бутылку виски, чего никогда не делал. Уоррен завидовал младшему брату, но, наливая себе, тут же про это забывал и снова принимался метаться из угла в угол.
Томас расхаживал по верхней площадке около спальни. Он первым узнает, когда наступит конец этому аду. Уоррен пробовал бродить наверху, но когда раздался первый же стон Джорджины, лоб его покрылся испариной, ноги задрожали, и Томас выдворил его вниз.
С тех пор прошло пять часов. И во всем виноват Джеймс Мэлори! Уоррен шагнул было к мужу Джорджины, но тут же заметил насмешливый взгляд, искоса брошенный на него Энтони. Чертово обещание! Черт бы побрал его совсем! Всю ночь Энтони переходил со стула на удобную кушетку у стены напротив камина и, казалось, глаз ни с кого не спускал. Держа в руке бокал бренди, он только время от времени нюхал напиток или старался вручить его Джеймсу. Но тот с самого начала отказался и до сих пор не изменил своего решения. Энтони пытался вовлечь брата в разговор, подтрунивал над ним, насмехался, но все было напрасно.
Джеймс ничего этого не слышал, только изредка бормотал:
– Проклятие… Больше не прикоснусь к ней… Боже, спаси и сохрани… Энтони, прикончи меня!
Уоррен