Мы все счастливы всегда
Ах, богема, ах, богема,
Хоть едим мы раз в два дня!
Начиная с 1965 года наш неутомимый шансонье непременно вставляет эту песню в каждый концерт. Фаны знают об этом, и зал, замерев, с нетерпением ждет, когда он достанет из кармана белоснежный платок и сделает вид, что оттирает краску с ладоней – потому что сейчас, именно сейчас прозвучит «Богема». На словах «ты, что позировала нагой» Азнавур поддернет повыше правый рукав и, держа в руке воображаемую кисть, начнет рисовать в воздухе портрет дамы. Точные жесты отражают бессонные ночи, к концу которые очертания грудей и бедер приобретают идеальную форму. Утром «усталый, но счастливый» художник спускается в кафе, чтобы выпить café crème[31].
На всех видеозаписях за последние 50 лет запечатлены одинаковые сцены. Азнавур, обладатель твердой руки и сильного голоса, словно пытается остановить время. «Богема» кончилась, художники живут теперь совсем другой жизнью. Певец возвращается после концерта в свою квартиру на Монмартре, но его старая улица сделалась неузнаваемой.
«Ничего не осталось от прошлого». Только печаль. Когда восьмидесятипятилетний Азнавур в 2009 году произносил слова «мы были молоды», лицо его на миг затуманилось. Он швыряет на пол платок уже не с той яростью, как 48 лет назад, но с гораздо большим отвращением, и удаляется со сцены. Музыка ускоряется, достигает своего апогея, зал взрывается аплодисментами… И вдруг, непонятно откуда, в поле зрения нацеленной на платок камеры появляется женская рука, которая его забирает. На просторах Интернета кочует множество рассказов «счастливчиков», ухитрившихся в последнюю секунду подхватить платок Азнавура. «Мы были молоды, мы были безумны. Ах, богема, богема».
«Как эти лестницы круты, как долог путь на холм»
Говорят: если мужчина, поднимаясь по лестнице, сердится, он добирается до верха с явными признаками эрекции. Взбираясь по ступеням, я жутко сердился, но почувствовал лишь тоску по временам, которых не застал.
Монмартр – огромная шкатулка курьезов, бродить по нему можно бесконечно. Парижанка оглянулась и посмотрела на меня. Та самая девушка, которую я видел поднимающейся по лестнице, пока Азнавур не накрыл меня своим огромным носовым платком.
Мне послышалось, что где-то играет аккордеон. Девушка смотрела на меня и смеялась. В голове немедленно сложился изумительный план: бросить все к чертям собачьим, сесть с этой красоткой на пароход и увезти ее в Тимбукту. Почему бы и нет, собственно? Боббеян Схупен meets[32] Жака Дютрона – и вот результат: появился вариант песни «Вишневые дни» на музыку Дютрона (J’aime les filles). Парижанка была самая настоящая, именно о такой можно только мечтать. Один из моих парижских друзей говорил: ему, чтобы не поддаться соблазну, приходится минимум трижды в день освежать в памяти образ жены.
Да, нелегко быть парижанином.
Слишком много мыслей столпилось у меня в голове. Я пошел дальше, тихонько напевая «Плач на холме» (La complainte de la butte). Кора Вокер записала