– Как? – с придыханием спросил Гера. – Предать? Русалку? Но как я могу? Хотя, если для общего блага… – он на минуту задумался. – Русалка спасется… Я назад…
– Ты точно назад! – Швабре, кажется, очень нравилась затея. – Тут и не сомневайся!
Гера задумался. Он слышал от Кнехта, что вещи не могут врать. Так, поинтриговать малость, сочинить для красочности – но… тут он вспомнил одну деталь. Кнехт говорил, что если вещь клянется, то в ее словах не может быть лжи. Он еще тогда добавил: «Даже для Швабры». Видимо, намекая на ее склочный и вредоносный для всех характер.
– Поклянись! – внезапно для себя самого выпалил Гера.
Швабра поморщилась: предложение то ли удивило ее, то ли покоробило – было не понять. Через некоторую паузу, однако, она сказала:
– Клянусь. Что если ты предашь Русалку, она останется жива, а ты вернешься в свой мир. В тот самый миг, откуда к нам попал. – И она гордо отвернулась от Геры в сторону, видимо, намекая, что разговор окончен.
Гера воспрял. Кажется, находился выход.
– А как? – уже менее решительно спросил он. – Как… предавать… – сама формулировка коробила его, но нужно было прояснить ситуацию. Швабра молчала. Пауза затянулась и Гера решил, что все это был розыгрыш и лучше отправиться спать. И тут вдруг Швабра, подернув плечами, и, видимо, сама пораженная пришедшей в голову мыслью, тихо спросила:
– А что, если ее убить? – Она посерьезнела, даже стала как-то по-женски интереснее. Видимо, вспомнила молодость: щечки раскраснелись, прядка тряпочного ворса чуть пошла вбок; – ничего личного! – Швабра затянулась сигаретой и посмотрела на Геру. – Это твой шанс. – Твердо закончила она.
Гера опешил. Русалка все ещё казалась ему богиней, пришедшей… чтобы спасти…
– А ты что, сердешный, – в голосе Швабры прорезались профессиональные нотки прорицательницы. – Решил, что она Богиня Морская? – Она сделала хорошо выдержанную паузу, всем своим видом показывая, что знает, что попала в точку.
– Ну… – Гера не знал, что ответить. – Типа… – слова шли из горла неохотно, однако Швабра была единственной, кто вообще заговорил с ним на эту тему. – А что? Нет? – он сам испугался своего вопроса.
Швабра молчала. Гера, потупясь, поднялся. И, не глядя на нее, поплелся в душ.
***
С той поры прошло много времени. Русалка приходила, как обычно, под утро, весело щебеча о вчерашнем приеме. Рассказывала о Золотой Рыбке. О том, как она выглядела, и что вчера на ней было надето. Иногда упоминала и о Царе Морском. Выходило у нее весело.
Хотя стало и в ее характере все больше проявляться что-то грустное. Как будто знала она про них с Герой что-то такое, чего и знать, возможно, не следовало. И становилось ей от этого знания непереносимо трудно.
Гера же последнее время все больше общался со Шваброй; из-за этого характер у него стал меняться: он стал скрытен и подозрителен. Однажды он вспомнил вдруг, что при последнем разговоре его со Шваброй недалеко стояло Ведро. Из-за того, что оно всегда