– На каких условиях, мистер Драммонд?
Иннес едва заметно улыбнулся:
– Наследство, миссис Макбрейн, я получу лишь в том случае, если женюсь. А к браку, смею вас заверить, я питаю не меньшее отвращение, чем вы.
Глава 2
Эйнзли ошеломленно смотрела на него.
– По завещанию вашего отца наследство переходит к вам только в том случае, если вы женитесь?
– Мой отец специально отдал фамильные земли в доверительное управление. Они не перейдут ко мне до тех пор, пока я не женюсь, – ответил Иннес.
– Фамильные земли?! – Ей с трудом удалось не ахнуть от изумления. – То есть… недвижимое имущество? Загородная усадьба?
– Не только. Точно не знаю, какова площадь имения, но на нашей земле около двадцати ферм. Кроме того, есть замок и парк…
– Боже правый, мистер Драммонд… замок! И… около двадцати ферм! Может быть, у вас и титул имеется?
Он покачал головой:
– Моего отца называли лэрдом[1] Строун-Бридж, но он был нетитулованным землевладельцем.
Слово «лэрд» вызвало в воображении Эйнзли образ необузданного горца-патриарха. Она во все глаза смотрела на безупречно одетого джентльмена, сидевшего напротив, и вдруг легко представила его в килте, с палашом. Хотя и без традиционной бороды. Ей не нравились бороды.
– Говорите, ваши владения в Аргайле?
Он кивнул, и Эйнзли озадаченно нахмурилась.
– Простите, мистер Драммонд, но разве вы не говорили, что провели почти всю жизнь в Англии? Неужели вы, наследник такого солидного имущества… учтите, я в таких вещах совершенно не разбираюсь… просто мне казалось, что наследникам полагается жить на своих землях?
– Я не был наследником, – сурово ответил Иннес.
– Вот как?
Эйнзли ждала; ей не хотелось торопить его, потому что вид у него сделался довольно угрожающим. Иннес Драммонд отпил виски и поморщился.
– Храбрость во хмелю, – с мрачной улыбкой заметил он, повторив ее слова. – У меня был брат Малколм. Наследником считался он. Все как вы сказали, он жил на своих землях. Точнее, не просто жил – он дышал своей землей, потому что любил родной край. Строун-Бридж для него был дороже всего на свете… – Он опустил голову. Эйнзли заметила, как углубились складки в углах его рта.
– Для него – но не для вас? – тихо спросила она.
– На меня никто не рассчитывал. Я был всего лишь вторым сыном, так сказать, запасным игроком. При жизни Малколма отец меня почти не замечал, миссис Макбрейн. – Он снова опустил голову. Лицо у него стало таким безрадостным, что она невольно подалась вперед и сжала его руку:
– Зовите меня Эйнзли.
– Ни разу не встречал женщину, которую бы так звали.
– Старое семейное имя.
Он улыбнулся; их пальцы сплелись.
– Тогда и вы зовите меня Инне с, – сказал он. – Оно также старое и семейное, хотя наследникам его обычно не давали.