Ему стало еще хуже на пароходе «Ротсей касл», который доставил их на остров Бьют. Сегодня они переправились из Ротсея на северную оконечность острова, и ему вдруг стало совсем тошно. Его охватило странное, но невероятно сильное желание развернуться и убежать, не останавливаясь, как он он уже сделал четырнадцать лет назад.
Он – Иннес Драммонд, человек, который всего в жизни добился сам: нажил состояние и заработал имя в той области, которую называл своей. Он неплохо строит мосты. Он умеет решать сложные задачи, делая невозможное возможным. И все же, стоя на галечном берегу залива Рубодах, он чувствовал себя так, будто его достижения не имеют никакого значения.
Он – всего лишь второй, младший сын, выскочка, который не имел никакого права возвращаться в Строун-Бридж и притязать на владения отца. Он не сомневался: стоит им переправиться на тот берег, как оживут воспоминания о брате, которые он так долго подавлял. В Строун-Бридж невозможно не чувствовать отсутствия Малколма, забыть о том, что он умер. Внутри у него все сжималось от чувства вины. Словно в душе его разрастался тяжелый, холодный ком. Он не имеет никакого права здесь находиться. Иннес боялся, что, когда приедет, обитатели Строун-Бридж сразу вычислят обман, и все его достижения окажутся бесполезными. Он – самозванец, узурпатор.
Иннес негромко, но злобно выругался на гэльском языке. Поздно сообразив это, он снова грубо выругался по-английски – так выражались его рабочие. Подняв горсть камешков, он принялся один за другим швырять их в воду; со смутным удовлетворением он отметил, что они падают все дальше.
– Впечатляюще!
Он не слышал, как она подошла. Давно ли она стоит здесь и наблюдает за ним?
– Лодка опаздывает. – Иннес нарочито медленно поднес ладонь козырьком ко лбу и, прищурившись, посмотрел на залив.
– Ты, наверное, нервничаешь, – заметила Эйнзли. – На твоем месте я бы точно боялась, если бы пришлось куда-то возвращаться после такого долгого отсутствия. Наверное, сейчас ты гадаешь, сильно ли там все изменилось.
Она говорила легко, почти равнодушно и старательно избегала его взгляда, но его ей провести не удалось. Иннес сразу понял, что Эйнзли очень проницательна. Она умеет угадывать мысли по выражению лица.
– Ничего там не изменилось и вряд ли изменится, – мрачно и веско ответил Иннес. – Отец гордился тем, что поддерживает традиции, которым не одна сотня лет. Вот погоди, тебе покажется, будто ты перенеслась в восемнадцатый век.
Эйнзли удивленно подняла брови. Иннес мельком глянул на нее. Она нахмурилась, о чем-то задумалась. Неожиданно ему захотелось знать, о чем она думает, хотя