– Я, конечно, университетов не кончал, – говорил он, встав к прилавку со стороны улицы и прикрывая набрякшие веки, – но кое в чем могу разобраться. Вот прадед мой – сам лавку держал, отец его – тоже, а внуку только наследство передали, как полагается – тут все и отобрали. И только сейчас вот я пытаюсь былое дело семейное восстановить. Ты думаешь, легко это?
– Думаю, нет, – терпеливо отвечал Ник, лишь бы только отвязаться, тем более очередь уже проявляла некоторое нетерпение.
– Вот и я так считаю, – кивал лавочник и надолго задумывался. – Ты вот парень образованный, а попроси тебя съездить в банк, с платежками разобраться – не сможешь ведь?
– Не смогу, наверное. – Ник думал сейчас, что это тот самый случай, когда непосредственный начальник одновременно и прав, и мешает выполнять им же поставленный план. – Меня просто этому не учили.
– То-то и оно. – Тот качал головой, опять смежив веки. – А я вот могу, почему-то. И прадед мой при желании легко бы разобрался. В него я пошел. Уж если решил стать торговым человеком, да настоящим – хочешь не хочешь, а уметь должен все.
Разговоры такого рода происходили, как правило, после какого-либо экзистенциального потрясения. Съездит, например, потомственный лавочник к коллеге за рубеж, посидят они крепко в крохотной пивной, и тут, как назло, выяснится, что именно эту неказистую харчевню потомки основателя держат лет семьсот эдак подряд – и не закрывалась она никогда, несмотря на многие войны, бурную смену флагов, симпатий, и общественных настроений.
Конечно, Нику страдания пожилого лавочника поначалу были в диковинку. Потом привык, но не переставал уважительно удивляться. Поди ж ты… Один переживает, что славы нет или достатка, другой – что дело не развивается, третий умеренно грустит, что в космос вряд ли слетает, но тут тоскует человек и мается душой об утраченной с век назад паршивой мясной лавчонке…
И неизвестно еще, пожалуй, чьи переживания оказались бы на поверку сильнее.
Сегодня был день как день – длинным острым ножом Ник срезал тонкие полосы прожаренного мяса, проворно, что твой повар, крошил черри, крутил в кульки тонкий лаваш, принимал деньги и отсчитывал сдачу. Внимание его привлек серьезного вида пожилой мужчина, одетый в хороший костюм и галстук. Раньше он его здесь не видел, но лицо покупателя показалось знакомым – только Ник не мог припомнить, откуда.
– Спасибо, – произнес тот, принимая теплый сверток с фаст-фудом, и протянул Нику крупную купюру. – Сдачи не надо.
Ник немного растерялся. Такое здесь случалось нечасто. Здесь как-то не было принято сорить деньгами.
– Подождите, я сейчас сдам… – но мужчина уже отошел от палатки и встал в стороне, уступая место новому покупателю.
Ник попросил напарника подменить его. Но пока он набирал необходимую сумму, странный покупатель уже исчез.
Вечером,