Вдруг внимание её привлёк какойто неясный всё усиливающийся гул. Она прислушалась и вскоре отчётливо различила шум движущихся машин.
«Шоссейная дорога рядом, – поняла она. – Надо уходить отсюда».
Она быстро собралась и снова двинулась в путь. Чтобы не заблудиться, решила все же держаться вблизи дороги; идя лесными тропами, она то приближалась к ней, то вновь углублялась в лес.
К середине дня выпавший ночью снег быстро растаял, в лесу стало мокро и сыро. Несколько раз Рика проваливалась в мелкие подтаявшие лужицы, и ноги у неё основательно намокли. Из головы не выходили приснившиеся сегодня волки, они мерещились ей за каждым деревом и кустом, и оставаться ещё на одну ночь в лесу казалось Рике небезопасно.
«Надо найти пристанище гденибудь в деревне», – решила она. К концу дня во рту у неё пересохло, хотелось пить, и она на ходу утолила жажду последним огурцом.
Поздним вечером входила Рика в небольшую деревушку, прилепившуюся на опушке редкого сосняка. Постучала в крайнюю избу, но никто не ответил; ещё раз постучала – опять молчание. Рика стояла в нерешительности, не зная, как поступить: то ли входить, то ли постучаться в следующую избу.
– Ну, что стоишь? Заходи, кали пришла!
Рика вздрогнула от неожиданности, обернулась. Перед нею стояла женщина на вид лет пятидесяти, маленькая, в старом потёртом ватнике, с толстым, тёплым платком на голове и охапкой дров в руках, на ногах – валенки с галошами.
– Здравствуйте! – начала было Рика, – хотела спросить, нельзя ли переночевать у вас?
– Так и будем стоять? – нетерпеливо прервала её женщина. Ей тяжело было держать дрова.
В избе было тепло и чисто. Две комнатки и кухня окружали большую печь – эпицентр всего жилья. В дальней комнате, у печки, стояла детская кроватка, в которой спал ребёнок, в углу висели небольшие две иконы.
– Сядай, – кивнула хозяйка на стул, стоявший у окна. Сама прошла в кухню, сбросила там дрова, зажгла керосиновую лампу, молча сняла платок и ватник, вымыла руки, прибрала волосы. Теперь она казалась Рике значительно моложе и добрее.
– Ну, рассказывай, хто будешь, адкуль и куды идеш? – нарушила наконец тягостное молчание хозяйка.
В деревне, куда попала Рика, жили русские и белорусы, и потому говорили здесь на смешанном русскобелорусском языке.
Кратко изложенную Рикой версию о разбомбленном Могилёвском детдоме Мария – так звали хозяйку – восприняла без какоголибо сомнения. За последние тричетыре месяца ей не раз доводилось слышать подобные истории, согревать не одну сиротскую душу, дороги войны приводили сюда, в скромный домик на краю села Сосновки, многих, кто нуждался в помощи и поддержке