Весна была в разгаре, обнажая до боли в сердце скрытые под снегом раны, нанесенные прошлогодним набегом Тохтамыша. Сразу после его ухода застучали топоры, Московия отстраивалась заново. Но мал был еще срок, и пришедшая весна ясно говорила об этом.
Весело журчащие ручьи заставили служку подвести коня к самому крыльцу. Негоже великому князю ехать в грязных сапогах. Проезжая кремль, он видел, что здесь быстро справлялись с последствиями пожарища. Но когда выехал за ворота, то перед ним предстала иная картина. Посад еще чернел. Он напоминал муравьиную кучу. Люди сновали туда-сюда, таща бревна. Видя князя, люди приостанавливали работу, снимали шапки, кивали головами, приветствуя Димитрия Иоанновича. Он отвечал им тем же. Подъехал к месту, где на очищенную землю мужики укладывали толстые лиственные бревна.
– Как дела? – не слезая с лошади, спросил князь.
– Да вот… начали, – ответил один из них, выпрямляясь.
– Че поздновато? – спросил он.
– Да только недавно деньгу получили. А задарма хто те лесу даст?
Брови князя сошлись на переносице. Он ничего не сказал, только слегка пришпорил лошадь. Его волновала Кузнечная слобода. Татары сожгли ее подчистую.
Князь дал дьяку по имени Внук хорошую деньгу и велел раздать тем кузнецам, которым удалось спастись. А за теми, кого угнали татары, он велел боярам, когда начнется судоход, плыть в Сарай и выкупать, и в первую очередь мастеровых.
На одном из пригорков, не доезжая до слободы, князь задержался. В Неглинку стекалось бесчисленное количество ручейков, которые быстро наполняли речку. Того и гляди она выйдет из берегов.
– Вот она, жизнь! – проговорил князь.
Сопровождавшие его, не поняв, начали спрашивать:
– Че ты сказал, великий княже?
Димитрий повернулся к ним и ответил:
– Гляжу на Неглинку и вижу, как она заполняется водой. Того и гляди, выйдет из берегов. Так и в жизни: если люди из княжеств будут бечь, оно оскудеет. Если будут прибывать, вот как ети ручьи, оно будет силу набирать, мощным станет. Беречь надоть людей, чтоб они к етой земле тягу имели. Надоть вернуть тех, кого татарин увел.
Дьяк Внук сказал:
– Так, великий княже, мы деньгу сбивали, чтоб, как реки откроются, ехать в Орду вертать наших людей.
– Ладьи, дьяк, готовь. А-то реки готовы будут их принять, да принимать неча будет.
– Строим, княже, строим, – ответил Внук и добавил: – с зимы начали.
– Но-но, – проворчал князь и стегнул коня.
Ему пришлось подниматься вверх по течению, где сохранился мосток.
Въехав в слободу, князь спрыгнул с коня и, шлепая по талой воде, пошел по улице. Дойдя до первого дома, вернее, до того, что от него осталось: печь с трубой и чернота вокруг, он увидел, как мужик и парень сгребают золу в кучи.
– Бог в помощь, добрые люди, – сказал, подходя к ним, Димитрий.
Те, увидев князя, побросали работу. Вытирая пот со лба, мужик ответил:
– Будь