«Приходите пораньше, часов в шесть», – то ли настоял, то ли позволил Нестеров. Без четверти шесть Воронова уже поворачивала ключ в двери, у её ног стоял тяжёлый этюдник с заготовленным содержимым. Было тихо, рассеянный свет струился сквозь деревья. «Медь и латунь», – заметила себе Воронова, всматриваясь в утренние краски. Шагая к калитке, она привычно любовалась своей территорией и вдруг резко остановилась. Возле усеянного жёлтыми звёздочками куста лапчатки появился холмик нарытой за ночь земли, от него прерывистыми линиями тянулись поверхностные ходы крота – приподнятый или вовсе развороченный газон.
– Вы не в духе? Не выспались? – поинтересовался Нестеров, поздоровавшись. – У вас нахмуренный вид.
Нестеров отворял ворота; кузов пикапа был прикрыт брезентом, урчал мотор.
– Я вернусь часам к десяти, – сказал он Агнии. – Запритесь изнутри на щеколду, я открою своим ключом.
– Это кроты, – пояснила Воронова. – Испортили газон. – Она всё ещё боролась с гневом и с желанием немедленно всё исправить.
– Серьёзный повод, – кивнул Валентин и забрался в машину. – Должно быть, вы очень любите ваш сад. Не переживайте, таков уж удел садоводов.
«Куда это он в такую рань?», – подумала Воронова. «На рыбалку, наверное».
Нестеров вернулся в половину десятого. Он молча помахал рукой, поставил машину в гараж и прошёл в дом, чтобы привести себя в порядок. Минут через пятнадцать он вышел на крыльцо с кружкой кофе. Первые минуты Нестеров старался не смотреть в сторону художницы, но затем стараться перестал – художница торопилась закончить работу и не обращала на него внимания. Время от времени она поправляла пряди светлых волос, выбившиеся из узла на затылке, щека слегка запачкалась краской.
– Хотите чего-нибудь выпить? – крикнул он Агнии с высоты своего наблюдательного пункта, заметив, что она вытирает и складывает кисти.
– Воды, – отозвалась Агния, задрав голову. Взгляд светлых глаз казался пронзительным. «Загорелая, как негатив», – отметил про себя Нестеров и спустился в сад.
– Позволите взглянуть? – Валентин протянул Агнии стакан воды. Воронова кивнула.
Этюд был выполнен в тёплых гобеленовых тонах, лаконичная призрачность дальнего плана и верно выбранная толщина мазков придавали объём пейзажу. Работа выглядела вполне законченной.
– Что ж, свет вам удался, – вымолвил Нестеров. Он был удивлён узнаванию: это действительно был его дом, запечатлённый сущностно, с событиями, которые имели место в прошлом и могут случиться в будущем: рассматривая картину, он вспоминал, воспоминания ускользали, оборачивались воображаемым…
Ослеплённая вдохновением и жаждой, художница не сразу заметила его удивления; ей хотелось поскорей унести домой своё произведение, чуть отдохнуть и доработать детали. Но рядом ничего не происходило –