Головин спросил Александра (Геру), – но если всё было настолько реально, то может оно и действительно было? —Ты о чём? – спросил его сменивший Александра Гера. – Об этой истории в Москве, о чем же ещё? Гера не представляя о чём речь, и стал вспоминать как он сам оказался в Москве.
– Я похоже попал в план перехвата, в городе словно никого не было, ночь на дворе, и никого – машины стоят, людей нет, совсем нет, странно для такого города, ещё и самый центр. Гера отлично знал Москву, посещая её по разным заданиям. – Военные в необычной форме в чёрных шлемах со стёклами и странной подсветкой ходят и ищут людей, переговариваясь через свои шлемы о том, что в это время никого не должно быть, а кто появится, должен быть устранён на месте, вроде как «это могут быть только без чипа», «код 51», что это значит, я так и не понял. Я испугался и залез под куст, и жду, а они рыщут, побежали за каким-то мужиком, выстрел, мужик упал. Я отрубился от голода, и страшно… как-то совсем не как всегда, какой-то холодный страх, как когда я разговаривал с дьяволом… с ящером. Я заснул, но как бы попал в другую реальность, в ещё более страшное – каких-то двух детей закатывали асфальтовым катком, потом машина засыпала их асфальтом и каток закатал их ещё раз. То ли это был я сам, а не дети, но страшный был сон и словно не сон. Утром я проснулся другим человеком, под каким-то мостом на окраине, хотя как добирался туда убей не помню. Ничего не пил, поскольку денег не было всю дорогу.
Головин с детским интересом слушал рассказ, и Гера понял глубинную сущность Головина – он любит всякие фантастические истории, желая в них верить, ему в этой обычной жизни скучно. Поэтому он так заинтересовался пограничной историей с его приключениями в Москве, а значит он заинтересовался Герой, который состоял сугубо из пограничных и странных историй. Головин не преминул расспросить Александра (Геру) про ящера, а тот лишь сказал, что он был какой-то не местный ящер, как бы импортный или с другого уровня, и что Гера с ним не мог справиться, хотя всех других побеждал. – Я никогда не предавал Христа, – сообщил Гера.
Добряка на консерву.
Целую