Имидж очень важен, подчинённые не будут слушать умирающее и странное, а РА выглядел и странным, и умирающим одновременно, и самое обидное – он вполне осознавал это. РА предчувствовал свою смерть. Но где-то очень глубоко внутри него четырнадцатилетний мальчишка, который жив в любом живом мужчине, был жив и в нем, и ещё сопротивлялся смерти, когда всё остальное было уже готово умирать.
Он испытал за свою длинную жизнь всё, что может испытать человек, что может испытать Бог, пропустив через себя все помыслы разных людей и мужчин и женщин, и стариков и детей, и не только людей. Он не знал, чего бы ещё пожелать себе в этой жизни, он всё уже испытал, его существо одеревенело и напоминало тысячелетний баобаб больше, чем человека. Он провел на себе и на других тысячи генетических экспериментов, сохраняясь ради того, чтобы пытаться заново взращивать этот мир своей любовью, он сделал всё что смог, строя и ломая, и снова строя, он не останавливал попытки улучшить мир до последнего, меняя тела на более молодые, но тела не приживались, потому что старость самой души одолела его, он уже почти был готов ко встрече с Неизведанным, рапортуя о том, что не справился.
Многократно примерял он смерть. Но как только она согласилась прийти к нему, неистребимая вечно молодая закваска души, забывающая о зеркале, немощах, внешности и тлене, заставила его буквально накануне мятежа «радеющих о нем подчиненных» скоренько собрать все свои личные технологии и исчезнуть в неведомом никому направлении. РА как никто другой знал, что доверять в этом мире нельзя ни брату, ни свату, и готовя побег тысячу лет, столько же времени предусмотрел для него всё необходимое. Всё нужное было готово всегда, лежало на видных местах, не представляя интереса ни для кого, кроме РА и было так компактно, чтобы на новом месте не привлечь ничьего внимания.
РА исчез, таким образом сделав подарок своим потомкам, уже готовым согрешить отцеубийством, оставив им Трон добровольно. РА любил их, как только отец может любить, прощая всегда, записывая любой их недостаток на свой счёт, вызывая всю их боль и беды на себя. Изида, мысленно восторгаясь Отцом, вздохнула с облегчением, не найдя его во дворце. Она была ещё очень молода и душой, и разумом, поэтому прощала себя с легкостью и за всё. Изида была ещё очень наивной, не испытав на себе бремя ответственности и забот об этом мире, кажущимся незыблемым, но эфемерным как цветок в пустыне.
10. Что делать?
– Мы становимся РАком к новому вождю, – прокаркал трезвый и злой Гера,