Подхватив меня длинными руками под колени, мужчина поспешно ринулся к софе с выгнутой спинкой. Только это была не современная софа – ее спинка была выше с одного конца и ниже с другого, так что диванчик напоминал ту мебель, которая встречается в старых романтических фильмах и на которой так удобно падать в обморок отчаявшимся девицам. Рука на лбу, трепетный вздох, и дева оседает на подушки. Что касается меня, то я скрипела зубами и готова была покусать любого, кто притронется к моей ноге.
– Я позову врача! – сказал один из вездесущих людей в черном незнакомцу, который, как я поняла к тому времени, и был моим клиентом.
– Нет, ce n’est pas nécessaire[2], – быстро выпалил он по-французски.
Затем, впившись в меня взглядом, он добавил:
– Свяжись с 3B. Она врач и мой друг.
– С тобой все будет в порядке, Миа, – уверил меня мой спаситель.
Когда он заговорил с этим легким акцентом, я действительно чуть не потеряла сознание – между бедер все сжалось. Мужчины с акцентом убийственно сексуальны. С другой стороны, может, у меня все сжалось от боли, терзавшей ногу. Хотя я ничуть не сомневалась, что виноват акцент.
Не прошло и нескольких минут, как в комнату ворвалась миниатюрная женщина с чем-то вроде старомодного докторского саквояжа в руке. Представившись, она помогла мне снять ботинок, не потревожив ногу. Она просто творила чудеса. Пока врач ощупывала мою лодыжку, я услышала, как у меня за плечом громко хмыкнули. Я оглянулась на своего клиента, которого, как мне было известно, звали Алеком Дюбуа, хотя мы еще не успели обменяться любезностями.
– Что?
– Твои носки. Они просто очаровательны, ma jolie[3], – закончил он по-французски.
Прозвучало это чертовски соблазнительно, но только еще больше разозлило меня – ведь я понятия не имела, что он сказал. Может, это означало «растяпа» или «дурында», мне никогда не узнать. Я опустила взгляд на свои рождественские носки, а затем взглянула на врача. Уголки ее губ изогнулись вверх, однако женщина с профессиональным спокойствием завершила осмотр моей лодыжки. Она мне понравилась; что касается сексуального французского фотографа, жюри присяжных еще не вынесло окончательный приговор.
– Что ж, перелома нет. У вас легкое растяжение. Я сделаю перевязку, но постарайтесь как можно меньше наступать на эту ногу. И через пару недель будете как новенькая. Надо дать ноге отдых, прикладывать к ней лед, поднимать выше уровня сердца и перевязывать. И я бы посоветовала вам достать костыли, – сказала врач, и мои плечи обреченно поникли.
Я ненавидела костыли. Весь мир ненавидит костыли. Они отстойны. Невероятно. Мне вовсе не улыбалась перспектива растертых до крови или украшенных синяками подмышек в дополнение к растянутой лодыжке, особенно на новой работе. Возможно, мистер Дюбуа захочет возместить расходы за неудачное приобретение. На секунду меня охватила паника при мысли об отце и о том, чем платить Блейну в следующем месяце, если француз не