Несмотря на усталость, я долго не мог уснуть. На нижней полке что-то в полусне бормотал Серега. Поезд немилосердно качало и трясло как в лихорадке. Было ощущение, что мы едем совсем не туда, куда надо, а может, так и было на самом деле. Что-то в мире устроено неправильно. Нет гармонии в жизни, в отношениях. Все непрочно. Торжествует не разум, а глупость, жадность, корысть и случайность. Если так пойдет и дальше, – я не решил, что будет дальше. Сон беспокойный, прерываемый кошмарами и нелепыми ситуациями, суть которых невозможно было понять, поглотил меня.
Москва встретила нас сильным ветром и дождем вперемежку со снегом. Мы разъехались по домам. Я снова погрузился в свои дела и переживания, а Серега опять занял место в бабушкином кресле. Видеть его в нем было не слишком приятно. Просыпались воспоминания о событиях четырехлетней давности, и, хотя аналогия с ними не была полной, многое совпадало. Взлеты и падения, чередующиеся с незавидным постоянством в Серегиной жизни, казалось, стали для него системой. На таком фоне я выглядел счастливчиком. В моей жизни, во всяком случае пока, не было особых успехов, но не было и глубоких разочарований. Сердечные дела тут не в счет.
Стараясь регулярно навещать Серегу и видя его сидящим в кресле в позе сфинкса, я каждый раз с трудом подавлял в себе постепенно нарастающее раздражение. С одной стороны, мне может быть более, чем кому-либо, были понятны причины его депрессивного состояния. С другой – я твердо знал, что физически он абсолютно здоров, а значит, должен сам как можно скорее выйти из этого состояния и перестать, наконец, мучить, в первую очередь, своих родителей. Действительно, его мама раз от разу выглядела все хуже и хуже. Каждый раз, провожая меня до входной двери, она тихонько плакала и жаловалась, что ее Сереженька целыми днями молчит и почти ничего не ест. Я жалел ее и испытывал некоторое неудобство за то, что у меня все в порядке.
Великое сидение продолжалось почти два месяца. В последний за этот период мой визит я не удержался и высказал ему все, что думал по поводу его поведения. Не знаю, подействовали мои слова, или просто прошло уже достаточно времени, но Серега начал выбираться из кокона. Он начал выходить на улицу, а я, пользуясь приближением Нового Года, стал усиленно приглашать его на студенческие вечеринки, на которые сам ходил крайне редко, но что не сделаешь ради друга. Сначала он отнекивался, но я продолжал настаивать, и он, наконец, согласился. Лиха беда начало. Перед