В молчании мы вышли на Комсомольскую площадь. Нина заговорила первая. Я думал, что пришло время поговорить о нас, о завтрашнем дне, о будущем, но она начала пересказывать мне какую-то старинную сказку про принца, полюбившего заморскую принцессу. Но, когда они оказались, наконец, вместе, и он прикоснулся к ней, она превратилась в птицу и улетела в открытое окно.
Я не слушал ее, упиваясь просто звуком ее голоса. Она продолжала, не останавливаясь и не давая возможности мне заговорить. До ее дома было несколько километров. Мы медленно шли по утренней и почти весенней Москве. Все вокруг казалось мне радостным и красивым как никогда. Даже уже заметно подтаявшие сугробы, покрытые черной грязью, и стекающая из-под них талая вода, несущая с собой прошлогодний мусор, казались мне ерундой на фоне пробуждающейся природы.
Идиллия вдруг разрушилась. Я услышал ставший резким голос Нины:
– Послушай! Я говорю серьезно. Аллегории до тебя не доходят! Включись, влюбленный осел!
Я вздрогнул от удивления и недоумения. Таким тоном Нина не говорила со мной за все время нашего знакомства.
– Что случилось? – спросил я.
– Я тебе говорю, а ты не хочешь слушать, – снова заговорила она. – Завтра, а может быть уже и сегодня, я уезжаю. Надолго, возможно, навсегда. Ты должен с этим смириться и не искать меня. Впрочем, это и бесполезно. Ты понимаешь, что я говорю?
Нет, я не понимал, что это – глупая шутка? Ничто другое мне и в голову не приходило. Все было так хорошо, вернее стало, и вдруг- на тебе!
– Избавь меня от ненужных вопросов, – ее голос стал опять нежным и просительным, – ну, пожалуйста! Сейчас мы подойдем к моему подъезду, ты поцелуешь меня в щечку, я войду в дверь, а ты повернешься и уйдешь отсюда.
Как загипнотизированный, я выполнил все, что она сказала. Когда я целовал ее на прощанье, она прошептала: «Прости, прощай, не забывай». Эти три слова зазвучали у меня в ушах как похоронный звон. Что делать, куда идти. Она сказала, не искать ее. Почему? Что вообще все это значит? Спрашивать было не у кого. Я дошел до ближайшего сквера и сел на грязную скамейку. Думать было не о чем. Я постарался выключить сознание.
Очнулся я, когда выглянувшее на минутку солнце было уже высоко. Что-то сложилось в моей голове. Я придумал себе версию исчезновения Нины, хотя не хотел верить, что это правда. На скамейке рядом со мной сидела парочка пенсионеров и играла в редкую для того времени в Москве игру – в нарды. Увидев, что я очнулся или проснулся, сидевший ближе ко мне попросил:
– Слушай, брось кубик, парень, проигрываю по-страшному.
– А сколько тебе надо, – каким-то чужим голосом спросил я.
– Шестерку, никак не меньше. Я бросил – выпала шестерка.
– А теперь за меня брось, – попросил второй. Я бросил, и опять выпала шестерка. Ничего удивительного