Он! Он! Кто такой этот загадочный он, и какое он может иметь к ней отношение? Почему он должен ее ненавидеть и хотеть изуродовать? Почему Атенаис, которой она не успела даже сделать ничего плохого, с таким восторгом галдит о том, что ее, Рианон, кто-то должен до безобразия обжечь? Это, конечно же, всего лишь сон, но уж слишком реалистичный. Она будто до сих пор ощущала на своих щеках прикосновение пухлых холодных ладошек грибной феи. Кажется, она уже читала где-то в запретных книгах, что связь между реальностью и миром снов довольна прочна. Когда приходят сновидения они либо как предчувствие сообщают нам об опасности, либо души других людей общаются с нами посредством сна. А есть ли души у фей? Могут ли они нарочно насылать дурные сны или же, напротив, пытаться во сне предупредить об угрозе. Выражение личика Атенаис всегда было одним и тем же, никакой мимики, на нем застыло одно лишь злорадство, но совсем не обязательно, что именно он характеризует все ее чувства к Рианон. В конце концов, ведь может же это быть всего лишь предупреждение. Даже у фей есть любезность, так почему бы им не напоминать ей на каждом шагу о том, что ее преследуют. Рианон отлично это знала. Мысль о том, что ее могут в любой момент схватить и отправить назад, не давала ей покоя. И услышать за спиной звуки погони она тоже ожидала в любой миг. Было много тех, кто желал ей зла или даже смерти, и хуже всего было то, что этими злоумышленниками оказались самые влиятельные люди в королевстве. Может, даже кто-то из них послал отряд в погоню, чтобы убить ее, а не привезти назад. Всякое можно предположить. Если вдруг не станет единственной законной наследницы, то это будет на руку многим. Но Рианон знала в лицо всех своих врагов, даже больше, она без конца перебирала в памяти их имена, ассоциируя каждое с пытками и казнью, которые она приготовит для них, когда, наконец, победит. Шансов на возвращение к престолу было мало, но представлять себе как корчатся в огне ее недоброжелатели оказалось весьма приятно. Почему со своей стороны кому-то из них не вообразить, как он сжигает на костре ее точно ведьму. Это было бы занимательно, в чем – в чем, а в колдовстве ее можно обвинить хотя бы за ее огненный дар, а еще в ворожбе с целью приворота, ведь не один молодой придворный уже лишился жизни из-за нее, и не всегда это случалось на турнире. Она будто притягивала к себе восхищение и как следствие этого гибель. Все кто влюблялся в нее так или иначе погибали, будь то дуэль, рыцарский поединок или просто выпитый яд. Она как золотоволосая сирена разгуливала по замку, а за ней волочился черный шлейф несчастных случаев, безумия и самоубийств. Всех этих несчастных она даже не знала по именам. Знала только, что все они были молоды и красивы, и что сын теперешнего регента вот-вот пополнит этот список, за что ее, конечно же, ждет месть со стороны ее отца. Странная, прекрасная принцесса, иногда своим дыханием она рождала огонь, а часто один взгляд на нее поселял в людях безумие. Весьма хитроумная дочь регента Хильдегарт непременно использовала бы такое обаяние, будь оно у нее, как сокрушительное оружие. Но Рианон этого не могла и не хотела. Она бы предпочла иметь реальную физическую
