А пока твоё место определяется пассажирским сидением, то решения будут приниматься не тобой. Так что на данном этапе движения вперёд по жизни всех этих сидельцев в такси, определял водитель, которому, по большому счету, нет дела до всех этих внутренних пассажирских ёрзаний (Если ты, конечно, пепел не стряхиваешь на протёртые чехлы, такими же, как и ты, не сидящими на месте торопыгами.). И он, следуя дорожным указаниям, в зависимости от дорожной обстановки, постепенно своей манерой вождения, придал внешнюю тональность внутренней обстановке такси, где на этом фоне, сердца пассажиров, успокоившись, начали расслабляться и принялись вести себя по отношению к окружающему, в соответствии с этой размеренностью, которую и определял ход езды такси.
Так Люси, взявшая на себя роль гида, время от времени, по мере появления на их пути знаковых достопримечательностей, считала своим долгом проинформировать о них сзади сидящих. Для чего она иногда поворачивалась к ним лицом и рассказывала об этих местах. И эти гости, так сказать, не видя возможности что-либо изменить, смирились с этой временной неизбежностью и, предавшись созерцанию, уткнулись кто, куда и кому куда удобней. И если Яшка с Кацем, находясь в поле зрения Люси, в большей мере, уткнулись в собственное «я», которое сквозь облако непрояснений, пеленой окутавшее Люси, смотрели через её призму взглядов туда, куда она пожелает посмотреть, то Фома уткнулся лицом в окно двери, как это делают маленькие дети, не то что не стесняющиеся, а просто из-за своей детской непосредственности, не замечающие всего того, что кажется важным взрослому человеку, для которого, скорее важнее то, как он выглядит со стороны, чем то, что при этом делается внутри.
И хотя Фома чувствовал себя созерцательно прекрасно, всё-таки его задумчивая прижатость носом к окну, из которого на окружающих теперь смотрел такой взрослый ребенок с пятачком на месте носа, выглядела ещё выразительней и не могла не растрогать чувствительные сердца прохожих, случайно бросивших свой взгляд на эту картину без масла. Так этим прохожим, в этом застывшем кадре определённо представилась видимая изнанка жизни, где сидящая на штурманском месте красавица,