– Ни в коем случаи не забывай о том, что ты хочешь от этой жизни.
– Не буду, пап.
– Я надеюсь на это, сынок, я надеюсь… – он набрал в легкие воздуха и, подобно волне, грозно бегущей по морю, растворил его на белом песке.
В эту минуту я почувствовал нашу связь. Отец – это тот человек, который всю жизнь будет моим лучшим другом. Он не будет тебе сочувствовать и жалеть при любой проблемной ситуации, он даст подзатыльник и сделает так, чтобы ты сам эту ситуацию исправил. Это человек, поверивший в мои слова, в мечту, несмотря на то, что у меня ничего нет. Он будет говорить: «Давай делай. Иди вперед, там разберемся». А когда ты попадешь в глубокую яму, отец подаст руку и будет крепко держать тебя.
Этот разговор продолжался недолго. Он начал говорить о том, что хочет продать машину и купить грузовую, у него была идея, он как раз собирался рассказать мне ее, но наш разговор прервал мой мобильный телефон, звонил знакомый из университета. Я попросил отца подождать пару минут, но он сказал, что ему тоже пора спать. «Еще успеем обсудить мою идею», – он улыбнулся, и мы распрощались.
На следующий день я работал и домой попал только в двенадцатом часу ночи. Кафе, где мне приходилось крутиться в качестве официанта, работало до десяти часов вечера. Это небольшое заведение было сделано в египетском стиле. Снаружи оно напоминало пирамиду, сделанную из песчаного кирпича, над главным входом выгравирована надпись «Мемфис». Внутри довольно просторный зал, стены были украшены рисунками: на одной стене изображены фараоны, на другой – египетские боги. На стойке стоял сфинкс, а за ним стояла уставшая девушка Юля, ей было всего двадцать с маленьким сундучком, но мешки под глазами и бледный вид делали из нее женщину, далеко убежавшую вперед за третьим десятком. Каждый раз бармены задерживаются на час после закрытия смены, чтобы убраться за стойкой и почистить всё оборудование, которое использовалось в течение рабочей смены. В этот вечер она попросила меня остаться вместо нее. «Срочные дела, Максим, выручай», – говорила она. Я не посмел отказать ей, из-за уборки не успел на электричку, а следующая была только через час. Уставший, замерзший, я упал на кровать, и через несколько секунд мой храп пришлось терпеть ребятам в комнате. До конца недели оставалось три дня, а я ни разу не позвонил домой. «Занятой человек», – однажды сказал отец, когда я оправдывался перед ним за свои «командировки» (так мы называли дни, в которые я обещал, но не звонил им).
Мы с ребятами ужинали и болтали о последней пьянке у нас в квартире, тогда соседи собирались вызывать полицию, им не нравились наши голоса под расстроенную гитару в руках нетрезвого бывшего футболиста.
Позвонил телефон, это была мама. Я пошел в комнату, чтобы никто не слышал нашего разговора.
– Максим, отцу стало плохо, ты должен приехать, – в ее голосе были страх и тревога.
– Я приеду, приеду…
Страх