Решительно обойдя дерево с другой стороны, девушка увидела мальчика. Так же, как и бык, спиной прислонившись к дубовому стволу, он сидел, закрыв глаза от полуденного солнца. Невозможно было различить, спал ли он или просто отдыхал от дороги. Когда Чарлиз подходила к нему, упавшая ветка треснула под ее ногами, и отрок нехотя открыл глаза, смотря перед собой. Увидев девушку в деревенском платье, он вновь прикрыл их.
– Твой бык… – начала Чарли, подбирая слова. – Очень слаб. Ему нужен отдых, а вовсе не краткий привал.
– Я веду его на скотобойню. Там и отдохнет, – последовал ровный ответ.
– Зачем же так жестоко? – в душе Чарли будто что-то оборвалось, а мурашки покрыли руки.
– Все вы, барышни, слишком чувствительны, – произнес мальчик. – Вам бы только попричитать на время.
– Что с ним случилось? Почему он такой? Чем болен?
– Он здоров.
Невозмутимый голос продолжил:
– Просто, в свое время, по молодости, он позвонил себя приручить. Вспахивая землю, отдал молодые годы и лучшие силы юности, что обратно уже не вернутся. Он быстро выдохся и теперь не нужен в хозяйстве. Одним словом, пожимает плоды своей жизни. Остается только продать его, ведь только от его смерти будет польза. Я получу денег. А люди – мясо и шкуру.
– Не надо так грубо с ним… о нем… – чуть слышно прошептала Чарлиз, не имея сил сказать громче от перехватившего у нее дыхания.
– Жалость – не лучшее средство спасти кого-то, не так ли? – не открывая глаз, спросил он, как показалось Чарлиз, совсем равнодушным и не детским тоном.
Она нерешительно, вопрошая, посмотрела на него.
Он нарушил тишину, видимо, решая дать пояснения:
– Для чего он сдался тебе? Его жизнь стоит не больше чьей-либо другой жизни. Я каждый день прохожу мимо ему подобных, и все они, подобно ему, так же на меня смотрят. Так почему я должен освободить его? Чем он лучше остальных? Или я должен освободить все стадо, чтобы каждый из них потерял контроль над собственной жизнью и кончил ее еще бесполезнее?
Чарлиз