– Ну, что же ты не исчезаешь?!
А девушка повторяла про себя лишь одно:
«Только бы не лишиться сознания! Только бы не лишиться сознания! Тогда – смерть! Если я потеряю честь, ничто не сможет заставить меня жить! Только любимому, только Роману я отдам себя!»
– Что ж ты не исчезаешь? – повторил Урукагина и, разжав пальцы, толкнул девушку на ложе. – Всё будет так, как я хочу!
Ангелина, обретя свободу, не стала мгновенно бросать в пересохший ротик горошинку, она лишь вскочила с ложа и встала за него:
– Если бы я знала историю получше, я б тебе рассказала всё, что тебя ожидает, но, увы, училась я не на отлично!
Урукагина раскрыл рот, услышав такие непонятные слова.
– Ну что смотришь, грязный ублюдок?! Ты же невежествен, как твой последний раб! Что ты знаешь об истории, о физике, о математике?! Да ты же два на два не умножишь!
Патеси, оторопев ещё больше, подошёл к столику и отхлебнул пива прямо из медного кувшина.
– Вот твоё истинное назначение: пей да жри, отращивай пузо! Лучше бы бодибилдингом занялся или армрестлингом! – Ангелину уже понесло, и она это вовремя осознала. – Да что тебе говорить, всё равно не поймёшь!
А Урукагина уяснил лишь то, что жрица эта от страха совсем лишилась ума. Но как же стало прекрасно её личико в гневе! Глаза сверкали, извергая потоки страсти, щёки покрылись румянцем негодования! И, пусть страсть эта была иною, нежели хотелось бы ему, всё же это было восхитительно!
Урукагина принялся лихорадочно срывать с себя одежды, не отводя жадного взгляда со жрицы. А та, растерявшись на миг, наблюдала этот царственный стриптиз. Но два пальчика девушки, зажавшие горошинку, находились у самых губ.
Урукагина, сбросив с себя последнюю деталь костюма, оказался полностью обнажённым. Ангелина невольно опустила взгляд на его возбуждённое достоинство, и, удивлённо раскрыв ротик, неожиданно рассмеялась:
– И ты, великий и могучий правитель, хотел вот этим лишить меня чести?! Эх, жаль я микроскоп не захватила из мира нашего! Да, не завидую я твоим жёнам и наложницам!
Патеси, начисто утратив все желания, только что обуревавшие его, издал рёв, словно лев, у которого увели его гарем:
– Берегись! Сейчас я отрежу твой ядовитый язык! Но потом ты всё равно будешь извиваться подо мной, изливаясь кровью до тех пор, пока она не иссякнет!
Он схватил свой меч и медленно пошёл на девушку. Но Ангелина уже бросила горошинку на язык, и тело её начинало терять вес.
– Всего тебе нехорошего, самодур!
Урукагина, заметив, что жрица исчезает, бросился к ней и мощно махнул мечом, но тёмное лезвие пронзило лишь пустоту.
А в угасающем сознании Ангелины мелькнуло:
– И к чему я его упрекнула, что он в математике не силён?!..
X
Итак,