Иногда Миша с Аркашей устраивали тематические концерты. Приходили его и ее студенты, Айрин, Аркашины друзья, один раз даже забрел декан. Играли этюды-картины, Аркаша тридцать третий опус, Миша – тридцать девятый. Она подготовила слайды, березки и рябинки, храмы и колокола, на ужин многослойную кулебяку. Китч, конечно, но что не китч? Когда пытаешься вычленить суть той или иной культуры, неизменно получается китч.
Декан жал руки, благосклонно кивал львиной головой, спросил, нельзя ли повторить для детей.
– Ну почему же нельзя, можно, – сказал Миша.
В следующее воскресенье декан привел двадцать восемь детей. Двадцать восемь нарядных мальчиков и девочек, весь сыновний класс, хорошо, что Лиля всегда готовила с запасом.
Народу приходило все больше, и Лиля купила раскладные стулья и несколько вечерних платьев, разобралась в винах и коньяках. Между Бетховенскими сонатами она читала Гете.
– Вот я – гляди! Я создаю людей, леплю их по своему подобью, чтобы они, как я, умели страдать, и плакать, и радоваться, наслаждаясь жизнью… *
– Я и не знал, что ты так хорошо читаешь, – удивился Миша.
Она и сама не знала. Ее благодарили, галантно целовали руки, она стеснялась, отмахивалась – но было приятно.
Когда Аркаша уехал в Кливленд, Лиля наконец выбралась к родителям.
Родители держались. У мамы болели ноги, но она упорно ездила на дачу, сажала, поливала, окучивала, хотя в этом больше не было особой необходимости.
Она пичкала Лилю день и ночь:
– Вот попробуй огурчик, – приговаривала она, – у вас нет таких огурчиков. Ешь, ешь варенье, у вас нет такого варенья.
Папа, вообще, глядел бодрячком, хвастался, что участвовал в городском марафоне, осилил половину дистанции, в следующем году хочет попробовать полную.
Все это Лиля, впрочем, знала – но квартира, как она могла забыть о квартире! В окнах щели – кулак пролезет, входная дверь рассохлась и скособочилась, колонка зажигается через два раза на третий – а батареи! Допотопные чугунные батареи, да они, наверно, в пальто спят!
– Почему не сказали! – напустилась она на папу.
– Не сказали что? – удивился тот.
– Что нужно, – она огляделась, – все!
– Ну так, Лилик, – развел руками папа, – все так живут. То есть, все пенсионеры.
Проклиная себя за глупость, Лиля бросилась составлять список. Окна. Дверь. Батареи, колонка – что еще?
– Что еще? – грозно допрашивала она.
– Да ничего, Лилик, – бормотал он, – все остальное в порядке.
– Нет, не в порядке, – вступила мама, – и не ври. Ванной уже сколько не пользуемся, в корыте купаемся.
– Замолчи! – цыкнул папа. – Эх!
Он махнул рукой и ушел на балкон.
– И балкон вот-вот