Женька тоже пошлёпал по старому следу, но было видно, что он находился в раздумьях по поводу правильности выбора.
А я, ни секунды не сомневаясь, уверенно пошагал прямо на «уазик», казавшийся таким близким и доступным. Правда, пошагал – это громко сказано, ведь ноги проваливались в топкую болотину по щиколотку, а порой и по колено, но это не было неожиданностью, ведь там, где пошли Женька и Евген, было всё почти так же.
Когда позади осталось больше трети пути, я неожиданно провалился довольно глубоко и зачерпнул сапогами болотной водицы. Это было досадно, но вполне логично – я ведь шёл не по асфальту – и я уверенно похлюпал дальше. Ещё метров сто обошлось без сюрпризов, а потом пошло! Провал следовал за провалом – всё чаще и всё глубже. Почва под ногами колыхалась мёртвой зыбью, и я уже не искал более приемлемые на взгляд варианты пути, я брёл напрямую, и тупая усталость наполняла меня, как вода трюмы тонущего «Титаника», и выжимала из всего моего существа все эмоции и желания. Во мне было только одно: дойти до тверди! А пути оставалось не меньше полукилометра!
Выкарабкавшись из очередного «влагалища», я остановился, чтобы немного отдохнуть и обдумать непростую ситуацию. Хотя, думай, не думай, а иного выхода нет. О возвращении назад не могло быть и речи, а вправо и влево простиралось всё то же болото, невероятно красивое и совсем не страшное. Я мысленно порадовался за Евгена и Женьку и похвалил их за то, что они не вняли моим идиотским призывам. Евген был виден далеко впереди и левее от меня, а вот Женьку я обнаружить почему-то не мог, хотя он должен был быть чётко слева. Может быть, он отдыхает, усевшись на кочку, и поэтому мне не виден? Вероятно, так.
Я собрался двинуться дальше, но вначале оглянулся, чтобы оценить пройденное расстояние. И то, что я увидел там, вызвало у меня шок! Метрах в пятистах от меня маячила знакомая фигура – это Женька тащился по моему следу! Хотя, никаких моих следов он видеть не мог, и не только потому, что они были очень незаметны, а в силу своего не идеального зрения. Я представил его, ползущего по этой трясине, поминутно проваливающегося в топь и не видящего ни шиша, потому что очки его залиты потом, и мне стало так тоскливо! Первой мыслью было подождать Женьку и выбираться вместе, но стоять просто так оказалось небезопасно: ноги мгновенно погружались, и болотное чрево ласково простирало свои объятья. Нет, стоять на месте было нельзя! Назад идти тоже не имело смысла. Тогда я решил докричаться до Женьки, чтобы он попытался как-то свернуть на старую тропу. Но, увы, ветер дул прямо на меня, и, будь у меня вместо глотки пароходный гудок, и тогда бы Женька его не услышал. И я снова стал пробиваться вперёд, к машине.
Евген, конечно, выбрался первым, и я чётко видел не только его стройную фигуру, но даже весьма довольную рожу. Он вышагивал вокруг «братишки», как степенный аист, и иногда призывно помахивал нам руками. Во мне всё выло и стонало от желания пройтись хоть несколько шагов по твёрдой почве, но ещё нужно было