«Бундестаг присвоил звание «Почетный гражданин Германии» выдающемуся борцу за мир Михаилу Сергеевичу Горбачеву, – сообщил диктор. – На переговорах в Женеве по Афганистану между сторонами при посредничестве американских и советских представителей достигнут значительный прогресс, вместе с тем остаются противоречия в вопросах будущего политического устройства и состава коалиционного правительства, а также в сроках и условиях вывода советских войск…»
– Да, – вздохнул Морозов. – Драку легко начать – трудно закончить.
«…МИД СССР выражает решительный протест пакистанскому правительству в связи с имевшим якобы место инцидентом на афгано-пакистанской границе и расценивает пакистанскую ноту и шумиху, поднятую некоторыми средствами массовой информации, как шаг к осложнению пакистано-советских отношений. Лидер Народной Республики Афганистан Наджибулла в интервью корреспонденту «Правды» заявил о полной непричастности правительственных войск к данному инциденту и расценил его как очередную провокацию пакистанской военщины, направленную на втягивание Пакистана в открытую войну против афганского народа…»
– Мы по уши в дерьме, а они все в белых фраках! – сплюнул Бурлак, идущий впереди, и, вдруг сорвав с плеча пулемет, насторожился. – Командир, шакалы притихли! – прошептал он.
– Все замрите! – приказал Сарматов и приник ухом к земле. – Вроде бы тихо, но что-то не так! – шепнул он, приподнимаясь.
– Может, к дождю? – высказал предположение Алан. – К дождю эти твари затихают.
– К «духам» это, а не к дождю! – уверенно бросил Сарматов.
– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Алан, но тем не менее заклеил пластырем рот американцу.
– Занимаем вон ту высоту! – Сарматов указал на нависшую над рекой скалистую глыбу со стесанным верхом, которая, казалось, чудом удерживалась на месте.
Стараясь держаться в густой лунной тени, бойцы бесшумно преодолели семидесятиметровую крутизну и оказались на вершине огромной глыбы; замыкающие ухитрились даже поднять туда и носилки с американцем.
– Занять позицию для боя! – приказал Сарматов.
– Який бой? – недоверчиво спросил старший лейтенант Харченко. – Тыхо, як на погости!
Опровергая его слова, из глубины ущелья донеслось еле слышное конское ржание.
Харченко застыл с открытым ртом.
– Цэ нэ людына! – опомнившись, прошептал он, косясь на Сарматова. – Вин… вин – компьютер!
– Кто? – так же шепотом спросил залегший за камень Силин.
– Та Сармат! – опускаясь рядом, ответил Харченко. – Як вовк, кров чуе!..
– Угу! – усмехнулся Силин. – Ни комплексов, ни сомнений!.. Только не волк он, а пес, псина сторожевая…
– Бреши!.. Пес – вин на кабана, на зайця, а козак – вин на вийну…
– А пошел ты! – бросил, отворачиваясь, Силин. – Нашли тоже Сталлоне… Русского разлива.
Сарматов тем временем до ряби в глазах вглядывался через бинокль ночного видения в окружающий ландшафт. Пока было все спокойно.