Пора выметаться, выписываться не будем.
Новая стрельба. Похоже – с улицы. Что за хрень? Заваруха приобретала масштаб. Во что я вляпался? Я замер посреди комнаты, не зная, что делать, – лезть в окно или… Куда мне, бедному, податься?
Поражаясь сохранившейся способности соображать, но чувствуя – это ненадолго, я подошел к занавеске и, не трогая тюль, глянул в окно. Стометровый пустырь, поросший выжженной травой и редкими деревьями, разделял меня и кремовое здание соседнего отеля. Вдоль отеля шел густой кустарник, упиравшийся в пляж. Левее просматривался серый кусочек моря. Все выглядело пусто и хмуро. Кто стрелял?
В других условиях я, пожалуй, затаился бы в номере, но мент со свернутой челюстью у дверей подталкивал к действиям.
Собравшись с духом, я взялся потной ладошкой за ручку балконной двери. В этот момент пейзаж зашевелился – на веранду соседней гОстеницы, снося пластиковые столы, выбежало семеро. Трое, не останавливаясь, рванули вдоль пляжа. Оставшиеся, в том числе две девки, замешкались. Судя по жестикуляции – спорили. Из тех же дверей выскочили еще двое. Четверка прекратила спор, развернувшись к «пришельцам». Ближний из последней пары прямо на ходу вскинул руки. Очередь была отлично слышна. А еще – видны четверо упавших.
Подкатила тошнота.
Один из лежащих приподнялся. Кажется – девчонка. Два быстрых, почти слившихся выстрела. Девка упала. Один из стрелявших вышел на открытое пространство и выпустил остаток магазина в сторону пляжа. Постояв, он закинул автомат на плечо и вернулся в отель. Второй, закурив, пошел следом. Как хозяин – не торопясь, не скрываясь. Даже – не смотря по сторонам.
Отойдя от окна, я тотчас блеванул, а отдышавшись – вытащил сигареты. Руки тряслись. Помучившись, я наконец прикурил, первой затяжкой всосав треть сигареты и лихорадочно соображая – «что делать»?
ЧТО ДЕЛАТЬ, … ТЬ?!
Как ни крути, вариантов всего два – сидеть на заднице и молиться или лезть в окно… и тоже молиться.
Я порылся в заботливо упакованном гОстеничном холодильнике и вытащил первую попавшуюся емкость. Припал. Пойло обожгло, однако сто грамм чуток согрели душу, родив третий выход.
Уронив на ковер пустой пузырек, я прислушался. Тихо. На грани слышимости со стороны коридора слышались голоса. Сделав над собой сверхусилие, я открыл дверь. Девка и пьяный мужик исчезли. Остался только мент, лежащий в той же позе. Мент ли?
После увиденного я засомневался. Ладно, семь бед – один ответ! Убедившись, что посторонних нет, я за шкирку втащил беспамятного «Ромео» в номер.
Прикрыв дверь ногой, я вытащил тело в центр комнаты и перевернул. Лет тридцать, смуглая кожа, обильная небритость. Ну и естественно – опухшая челюсть.
Не обращая внимания на красоту морды красавчика, я оглядел его с ног до головы, пытаясь понять – мент или?..
Смахивало на «или». Формы нет, одет в не слишком чистую «гражданку». Единственные признаки принадлежности к «органам» –