заправки. Доехали до города Березники, не доезжая до Соликамска. Из вагона был виден новый современный город, на окраинах были бараки, а в центре – кирпичные дома. Им понравился этот городок, и они решили больше не скитаться, остаться здесь. Они распределили свой багаж, между всеми, и пошли в город: для них это было настолько привычно – иногда они шли, не зная куда идут, а теперь у них была впереди цель – город! Когда они подходили, встречные люди подсказали им, где можно найти эвакопункт: о такой организации они слышали впервые, на всём протяжении их долгого и трагичного пути им нигде не подсказали об этом. Они дошли до эвакопункта, там их ценные вещи приняли на ответственное хранение, тёплые вещи предложили продезинфицировать, им самим – хорошенько помыться горячей (!) водой, дали маленький кусочек мыла и мочалку, которую здесь называли вехоткой на местном наречии. Сначала Хая и девочки помылись и получили чистое нижнее бельё, затем пошел мыться Натан – ему тоже дали и мыльце, и вехотку. Он вышел в предбанник в чистом нижнем белье, довольный и почти счастливый. После обработки их верхней одежды, они получили всё в целости, их накормили и напоили сладким чаем, кроме Натана, ему дали простого кипятка и чёрный сухарик. Куриного бульона на эвакопункте не было предусмотрено. Потом им показали, где они будут спать первое время, пока они не определятся с работой, именно там давали «жильё». Они оказались в большой комнате, перегороженной простынями на женские, мужские и семейные отделения. В этой комнате проживали четыре семьи, но только в их семье был мужчина. Так они впервые более чем за полгода получили спальное место: это были широкие металлические кровати с тонкими ватными матрасами, но для них, после их длинного пути, это была невиданная роскошь. Девочки легли на одну кровать и сразу уснули после всех процедур и питания. Натан и Хая легли в семейное отделение на кровать, которая для Натана была коротковата, пришлось подставить в ногах табурет. Натан крепко обнял Хаю и стал нашептывать ей на ушко: «Милая! Мы больше никуда не поедем, не будем бояться, хватит ли нам еды, воды, лекарств, значит всё будет хорошо». Хая горько заплакала и, сквозь слёзы, начала повторять, как молитву, имена своих погибших детей и пропавшую Сару, она просила у них прощения, что не уберегла их в таком долгом пути. Хая плакала, а Натан, как мог, утешал её: он увидел, какая она стала худенькая и маленькая, как ребёнок, только поседевший ребёнок, его пронзило невыносимое желание защитить её, у него не нашлось других методов, как целовать её мокрое от солёных слёз лицо и шептать: «Успокойся, любимая моя! Ты ни в чём не виновата – это наша судьба, мы должны пережить эти утраты достойно, никакое время не залечит наши душевные раны, но необходимо продолжать жить: у нас две дочери и старший сыночек, которому теперь тоже нелегко, давай будем молить Господа, чтобы он сохранил нашего первенца Хаимчика!» Хая внимательно слушала мужа и удивлялась
