– У меня в совхозе рабочий за месяц столько получает, – насупился Леонид.
– Ответственность большая, – улыбнулся я ему обезоруживающе. – Потому и зарплата договорная, – проговорил я уже твердо. – Заметь, тебе надо гарантировать, что доллары не фальшивые, а подобная страховка тоже денег стоит.
– Елки-палки, весь урожай следующего года на корню продаю, представляешь? – проговорил Леонид, когда мы с ним уже сели в машину, – а каким он будет, даже богу неведомо. Всё ведь от погоды зависит.
– И кое-что от бога всё же. Ладно, понадеемся на лучшее, – усмехнулся я, и мы тронулись в путь.
Дорога в село, в котором проживал Леонид, заняла не более получаса. В большом частном директорском доме нас встретила хозяйка – растрепанная полная женщина лет 35—37, в недавнем прошлом, по всей видимости, довольно симпатичная брюнетка. По комнатам бегали двое мальчишек лет 8—10, обстреливая друг друга из водяных пистолетов. Ну и времена, блин, невесело подумал я, дети в войнушку играют и взрослые от них не отстают. За столом в гостевой комнате сидели двое кавказцев, как оказалось, грузин. Я поздоровался с ними по-грузински, назвал свое имя, они тоже представились, очень удивившись моим познаниям, которые, впрочем, этим самым приветствием и ограничились, если не считать еще с десяток матерных слов. Нам предстояло, как я понимал, провести несколько часов вместе, поэтому надо было искать и находить контакты.
Доллары оказались в основном сотенного достоинства, более половины новыми купюрами, что, как известно нам, валютчикам, и прочим, кому приходится с ними дело иметь, добавляет сложности, так как их довольно неудобно считать, особенно из нераспечатанных еще пачек, где купюры идут по порядку и такое впечатление что они сидят одна в другой. Супруга Леонида, Елена, следила за моей работой ревностно, так как по профессии была бухгалтер, но уже через полчаса после начала подсчета денег заявила, что никогда еще не видела, чтобы так быстро считали деньги, хотя на своем веку повидала и кассиров, и банковских работников, и всяких прочих финансовых деятелей.
– А я вас, между прочим, помню, – сказала она мне во время пятиминутного перерыва, пока грузины доставали из своей машины очередной пакет с деньгами, а я пил в кухне чай. – Вы единственный в нашем городе мужчина, который делал в парикмахерской маникюр. – На мой недоуменный взгляд женщина пояснила: – Вы, конечно, ногти не красили, но их вам обрабатывали.
Я улыбнулся и кивнул:
– Правильно, было такое, я ведь работал в баре, с людьми, поэтому старался иметь ухоженные руки.
Во все время подсчета денег грузины ревностно следили за моими руками, что не помешало мне затырить (на всякий случай) пару сотенных бумажек. (Ловкость рук). Еще несколько бумажек показались