– По закону неявка на Испытание равносильна измене.
А измена чаще всего карается смертью.
Кто-то – возможно, Малахия – шепчет себе под нос слова возмущения. У меня такое ощущение, будто мне заломили руки за спину. Вся радость от того, что меня выбрали, прошла, сменившись ледяным страхом. Хотя чего бояться? Я ведь хочу пройти Испытание. Мне наказание не грозит.
Как, впрочем, и троим моим одноклассникам. При слове «измена» Зандри забывает о недавней воинственности.
Видя, как мы потрясены, магистрат Оуэнс объясняет, что закон о наказании за отказ от участия в Испытании был принят еще на заре существования Соединенного Содружества. Не признававшие никаких законов группировки пытались свергнуть правительство и уговаривали кандидатов на Испытание взбунтоваться. Говорят, закон могут изменить, но это требует определенного времени.
Я чувствую некоторое облегчение, понимая, что закон не применяется уже много десятилетий, угасшее было радостное возбуждение понемногу возвращается. Магистрат объясняет, что нам брать с собой. Кандидатам на Испытание разрешено взять две смены повседневной одежды, две смены нижнего белья, одну пижаму, две пары обуви, два личных предмета. Книги и любые бумаги под запретом, как и все прочее, способное обеспечить одному кандидату преимущество перед другим. Все надо уложить в рюкзаки, которые мы получим при выходе отсюда. Сбор на площади завтра на рассвете, с собранными рюкзаками. Чиновник из Тозу-Сити Майкл Галлен отвезет нас в Испытательный центр.
Потом магистрат говорит, что гордится нашими достижениями и что мы обязательно пройдем Испытание. Я знаю, что она кривит душой. Моя мать улыбается так же безоблачно и так же неискренне, когда огорчена. Магистрат Оуэнс не очень-то верит в наш успех. Может, боится, что наша неудача повредит колонии Пять Озер?
Я продолжаю ломать над этим голову, когда нас ведут к выходу.
Двери распахиваются, нас встречает яркий солнечный свет. Я последней в четверке беру у магистрата Оуэнс темно-коричневый рюкзак с красно-пурпурной эмблемой Соединенного Содружества. Перебрасывая через плечо широкую лямку, я вспоминаю о званом ужине, который так тщательно готовила моя мама: его придется сделать совсем коротким, иначе я не успею собраться и подготовиться к завтрашнему дню – что бы он ни сулил.
Когда я выхожу на площадь, Зандри уже исчезла, но Томас и Малахия не спешат уходить. Мы смотрим друг на друга, не зная, что сказать. Томас первый, к кому возвращается дар речи, что неудивительно. Со своей широкой улыбкой, от которой замирает сердце, он смотрит мне в глаза и произносит:
– Наверное, нам пора по домам. Завтра важный день.
Знаю, он прав. Пора поторопиться, чтобы сообщить родным, что утром я покину отчий дом и уже не вернусь.
Глава 3
Я открываю дверь, и меня встречает хохот моего семейства. На дальней стене красуется приветственный плакат. Кухонный стол