ударами варваров, а Восточная просуществовала еще тысячу лет. То есть Римской империи 500 лет, а тысячу лет еще Византийская империя существовала, гораздо больше, и она говорила на греческом языке. Константинополь был миллионным городом, когда европейские города насчитывали по 30 тыс. населения. Там был первый университет, там был самый большой христианский Храм в мире – св. София. Там были все святыни, в том числе Туринская плащаница, там богатства было столько, что крестоносцы после разграбления Византии потом сделали у себя целую эпоху Возрождения. И культурно вся эпоха Возрождения стала возможна только после усвоения Европой византийской учености. Я уж не говорю, о том, что Европу заново научили мыться. Так вот, мы правопреемники Византийской империи, а не Римской, не латинской. И в этом смысле мы в гораздо большей степени Европа, гораздо в большей степени Запад, чем они. У нас право первородства есть. Мы как бы культурно более чистокровные, скажем так, с точки зрения Леонтьева. И, кстати говоря, великий философ XX века Мартин Хайдеггер, когда закончилась Вторая мировая война в мае 1945 г., он сказал, что то, что Россия победила Германию и вообще всю Европу, потому что на стороне Германии была вся Европа, это говорит о том, что не надо думать, что победили какие-то варвары, ватники и коммунисты. Коммунисты, материалисты, которые думают, что материя первична, а сознание вторично, они никогда не пойдут на пулемет и не погибнут, потому что для материалиста свое тело материальное, оно важнее всего. А всякий там дух, всякие святые какие-то вещи, Родина, они как бы не существуют для нормального материалиста. Поэтому, над тем, что у нас была материалистическая – марксистская идеология, которая говорила, что экономика первична, Хайдеггер смеялся. Он говорил, что это собачья чушь. То есть это поверхностная вещь очень. Конечно, те люди, которые говорят, что экономика первична, которым лишь бы поспать да пожрать, они не будут тысячами гибнуть, это люди, которые не будут совершать подвиги, не будут умирать за Родину. Понятно, говорил он, что в России победил некий Дух, гораздо более глубокий и древний, чем Дух Западной Европы. Дух, идущий напрямую из Византии и из Греции. Поскольку это был более древний дух, более старший дух, более близкий к истоку западного мира, то есть греческий дух, чем разбавленный латинский, поэтому он и победил, своего, что называется младшего брата.
Кого еще хочется отметить кроме Леонтьева. Был у нас такой философ Федоров в XIX веке, который тоже рассматривал глобальные геополитические проблемы, самые масштабные, какие только могут быть. В частности, изучая гегелевскую, самую современную на тот момент теорию, которая говорила, что история человечества это некое приближение к идеалу, к абсолюту, к концу истории, своего рода, и марксизм, который у Гегеля унаследовал именно это же, что история это такое движение к некоей точке, в которой, в конце концов, будет все хорошо, коммунизм настанет, Федоров задал себе такой вопрос: «А что же так получается, не по-христиански, что тысячи и миллионы
