– Тысячи домов на улицах, которых даже нет на карте, – сказал он. – Сколько человек живет здесь, никто даже не знает. У многих нет паспортов и вообще каких-либо документов. Это отдельный мир. Который старается не соприкасаться с нашим… Идеальное место для тех, кто не хочет, чтобы их когда-нибудь нашли.
…В комнате заброшенного дома в сердце Ямы, хозяин которого последние пять лет находился в колонии общего режима по обвинению в убийстве, находились скелеты трех молодых женщин.
– Все три жертвы – определенно молодые женщины, как можно судить хотя бы по их одежде, – медленно, неторопливо говорил судмедэксперт. Он знал, что Катя делает наброски его первоначальных выводов для протокола. – Ну и убиты, как понимаешь, в разное время. То есть, их совсем не одновременно сюда привезли, Катюш.
Она хмуро кивнула.
– Да. Повезло мне с дежурством сегодня.
Убранство комнаты представляло собой старый, примерно 40—50-х годов прошлого века, шифоньер на изогнутых ножках, два разломанных кем-то ветхих и гнилых кресла, а также трюмо с зеркалом в простенке между окнами. Зеркало было разбито, а одна из ножек трюмо сломана, из-за чего оно покосилось, и лишь оконная рама не давала трюмо рухнуть на скрипучий старый пол.
То, что осталось от первой жертвы, находилось у стены, в дальнем от двери углу. Тело уже превратилось в разваливающийся на глазах скелет, указывая, что с момента убийства прошел солидный срок. Провалы вместо глаз, один из которых был прикрыт жидкой прядью каштановых волос. На убитой были разорванная кофточка и спущенные до лодыжек джинсы, открывающие темную высохшую плоть. Вокруг иссохшей шеи скелета был обвит ремешок от сумочки.
Скелет второй женщины, брюнетки, лежал на боку у противоположной стены. Одна рука неестественно вывернута. Убитая была в сарафане. Подол задран, оголяя тазовые и бедренные кости. На ней были туфли со шпильками. За одну из шпилек зацепился кусочек черной кружевной ткани. Трусики несчастной.
Катя не была экспертом-патологоанатомом, но она сразу сообразила, что второй труп более свежий. На потемневших костях кое-где встречались частично сохранившиеся мумифицировавшиеся ткани.
Третье тело находилось в центре комнаты. Девушка – то, что от нее осталось – лежала на спине, раскинув руки. Черные коротко стриженные волосы. Отсутствующими глазами она смотрела в потолок. На ней было шерстяное платье, задранное до груди.
– А по срокам? – спросила Катя. – Ну, предварительно хотя бы?
Патологоанатом вздохнул и выпрямился, гадая, с чего начать.
– Чем больше времени проходит с момента смерти, тем больше замедляется процесс трупных изменений. Ранние трупные явления – охлаждение, окоченение, появление трупных пятен – начинаются через несколько часов после наступления смерти. Но уже через несколько суток они исчезают, уступая место аутолизу.
– Самопереваривание тканей, – кивнула Катя.
– Угу. Потом начинаются