Опубликовали его письмо без поправок и определили ему жанр – репортаж. Начинающий автор был этим очень доволен. Но доярки другого коровника буквально набросились на него. Это были молодые задорные девчата, певуньи и плясуньи. С ними Василий дружил, ходил в кино и на танцы. Среди них была и его двоюродная сестра Надежда.
Около Василия собрался весь комсомольско-молодежный коллектив коровника.
– Разве мы хуже работаем? – наседали девушки. – Там коровы раньше отелились.
– Теперь посмотри новую сводку: мы уже обогнали их, больше надаиваем молока! – говорила Надя.
– А Марья Ивановна – никакой и не передовик! – сказала острая на язык красавица Лида. – Петр Семенович, бригадир, к ней неравнодушен. Он, наверно, и приписывает ей надои.
– А скотник Михаил лучшие корма подкладывает ее коровам, – добавила Наташа.
Василий не знал, что и подумать. Марию Ивановну, казалось, все уважали. Если собрание – она всегда в президиуме. Да и опыта ей не занимать. Она доила коров уже тогда, когда комсомолки в школу бегали.
Обескураженного автора выручил скотник Филимон.
– Пойдем, Василий, покурим.
В тамбуре коровника он сказал, приглушив голос:
– Я точно знаю, что бригадир ей надои не приписывает и Михаил лучшие корма не подкладывает. Здесь дело в другом. Но доказать это трудно. И доярки, и скотники знают, что коровы у нее не самые лучшие. Все мы считаем, что она воды добавляет в молоко. Но как она это делает, непонятно. Разоблачить ее никак не удается. Побеседуй с моим свояком, Михаилом. Я вечерком к нему зайду, побеседую, чтобы он тебе доверял.
Скотника Михаила селькор хорошо знал. Огромного роста, в высоких резиновых сапогах, в шапке набекрень, с обнаженной волосатой грудью, он мог служить натурщиком для портрета сельского рубахи-парня. Василия он встретил широкой улыбкой и, закурив сигарету, признался, что давно подозревает Марию Ивановну в жульничестве. Но как это доказать?
Решили вместе вывести доярку на чистую воду. Уговорили присоединиться к ним учетчицу, жену Филимона. Она охотно согласилась.
Заговорщики установили за женщиной негласное наблюдение. Но ее поведение было безукоризненным. Надоенное молоко она, как все, сдавала через молокомер. Все действия доярки были на виду и не вызывали подозрения.
С дойки передовая доярка ушла как всегда, позже всех, аккуратно развесив и расставив по своим местам молочную посуду. Как только Мария Ивановна, переодевшаяся в шикарное пальто, покинула помещение, друзья внимательно осмотрели ее рабочее место. Придраться было не к чему. Вся молочная посуда чисто вымыта и поставлена вверх дном, чтобы и капли воды в ней не осталось. Не привлекло внимания и то, что в подвешенном на крюк ведерке оказалось литра два чистой воды. Водой запасались и другие доярки. Перед началом