– Я решу.
– Что бы ты ни решил, я все пойму. Но только не разрывайся на две части. Я этого больше просто не выдержу. – Она захлопнула дверь и пошла допивать коньяк.
По дороге домой Васильев долго и сильно переживал. Ничего хорошего из его визита с Санькой не вышло. Разве только время удалось потянуть. «Но чего я, собственно, ожидал? – задал сам себе риторический вопрос. – Только ситуацию усложнил…» Затем, сгорая от стыда, попросил:
– Сынок, знаешь, ты пока не говори маме, что мы были у этой тети. Хорошо?
– Хорошо. А почему?
– Ну, мама будет волноваться, может быть, даже заругает нас…
Васильев не знал, что его неугомонная Нинка не просто волновалась. Она решила не сдаваться и подняла на ноги всех своих подруг и знакомых, кто работал в госпитале или был хоть как-то связан с ним, и узнала о своей сопернице все или почти все: должность, стаж работы, семейное положение, подробности ранения, внешний вид, характер и даже кое-что о первом муже. Ну, и конечно же, домашний адрес. «Ростов – город маленький, несмотря на почти полтора миллиона населения», – лишний раз убедилась Нина и почему-то успокоилась. Неизвестность тревожила ее, полная ясность – наоборот.
– Ужинать будешь? – спросила Нина.
– Буду, – после короткого колебания кивнул головой Васильев и пошел в ванную мыть руки. «Эх, бритву и все туалетные принадлежности у Ольги оставил», – вспомнил Женя и задумался: где же у него теперь дом?
Ни за ужином, ни после Нина выяснения отношений не затевала. А Васильев и рад был хоть на короткое время отдохнуть от бесконечных разборок. Все позже. Как-нибудь само вытанцуется.
Стыдно было самому себе признаться, но ночевать у Ольги и спать с ее культей ему почему-то не хотелось. Ольгина ущербность Женю теперь совсем не вдохновляла. И когда жена спросила, где ему стелить постель, ответил с тайной надеждой на совместную ночь:
– Где хочешь…
Нина постелила ему в детской комнате, а сына забрала к себе. Но среди ночи пришла к Женьке и молча, с остервенением, сверкая в темноте глазами, не просто отдалась мужу, а почти что изнасиловала его, оставляя на Женькином теле фиолетовые засосы и царапая до крови спину и плечи. Так она боролась с враждебным ей, внезапно возникшим у Васильева миром и мстила основательнице этого мира. Пусть видит ее, Нинкины, метки на Женькином теле, пусть знает, кому принадлежит эта вещь – полный сил, здоровый, интересный мужик.
Васильев, искусанный и иссеченный ногтями, недолго млел от острого наслаждения. Голова его вскоре снова воспламенилась от раздумий. У Женьки это была уже вторая подряд бессонная ночь.
За окном шелестел дождь.
Утром, за завтраком, Санька проговорился.
– Мама, а если у маленьких детей ото’вет ногу, то новая не вы’астет? – искренне беспокоился о своем здоровье мальчик. За ночь он забыл про обет молчания, данный отцу накануне.
У Васильева екнуло в груди.
– Это только у ящерицы новый хвост вырастает, если старый отвалился, – сразу