До сих пор ей еще никогда не приходилось держать перед ним столь долгую речь. Они стояли рядом, она не сводила с него глаз и в конце слегка зарделась, сама не зная почему. Впрочем, и Роджер не отдавал себе отчета в том, отчего испытывает такое несказанное удовольствие, глядя в ее простое выразительное личико, и на мгновение забылся настолько, что перестал понимать, о чем она говорит, испытывая лишь жалость к ее печальной искренности. Но уже через мгновение он вновь пришел в себя. Но какое же это невероятное удовольствие даже для умудренного жизнью и опытом молодого человека двадцати одного года, когда на него снизу вверх, словно на Ментора с большой буквы, смотрит семнадцатилетняя девушка!
– Да, я все понимаю, вы правы: мы живем именно сейчас. Так что давайте не будем углубляться в метафизику, – сказал он, и Молли от удивления широко распахнула глаза. Получается, она, сама того не зная, заговорила о метафизике? – Каждого из нас в жизни ждет множество испытаний, преодолевать которые придется одно за другим, потихоньку и полегоньку. А, вот и моя мать! Она объяснит вам все куда лучше меня.
Таким образом, tête-à-tête превратился в трио. Миссис Хэмли прилегла, ей нездоровилось весь день. По ее словам, она очень скучала о Молли, и теперь ей хотелось во всех подробностях услышать рассказ о приключениях, поджидавших девушку в Тауэрз. Молли опустилась на табуретку в изголовье софы, а Роджер, хотя поначалу и взялся за книгу, углубившись в нее, чтобы не мешать, вскоре понял, что не понимает ни слова из прочитанного. Рассказ Молли оказался чрезвычайно интересным и занимательным, да и, кроме того, раз уж он вызвался помогать ей в трудную минуту, разве не было его обязанностью ознакомиться со всеми обстоятельствами ее дела?
Такое положение вещей сохранялось вплоть до самого отъезда Молли из Хэмли. Миссис Хэмли искренне сочувствовала ей даже в мелочах; как говорят французы, ее сочувствие распространялось en détail[30], а сквайра – en gros[31]. Последний воспринял ее невзгоды близко к сердцу и даже отчасти винил себя в этом, словно навлек на девушку все неприятности тем, что упомянул о возможной повторной женитьбе мистера Гибсона, едва только Молли появилась у них. Он не единожды говорил супруге:
– Клянусь честью, мне вообще не следовало упоминать об этом тогда, за нашим первым ужином. Вы помните, как она приняла мои слова? Как пророчество того, что должно было произойти. С того самого дня она выглядит бледной, и я готов биться об заклад, что она больше ни разу не получала удовольствия от еды. В будущем мне следует быть осторожнее с тем, что я говорю. При этом я вовсе не хочу сказать, будто Гибсон поступает неправильно, нет. Он поступает именно так, как будет лучше и для него, и для нее. Давеча я и сам сказал ему об этом. Тем не менее мне жаль девчонку. И я сожалею, что вообще заговорил об этом, клянусь! Мои слова и впрямь оказались пророческими, верно?
Роджер