Выгоревшие бурые отроги Голанских высот взирали на это игрище с одной стороны, а с другой – в величавом безмолвии наблюдали зеленые вершины Галилеи. Горячий ветер пролетал над долиной Хула, горький от полыни, обвившей развалины замка крестоносцев на отрогах Хермона. Крылатый средиземноморский ветер шевелил острые листья эвкалиптов, тянущихся ровными рядами вдоль дорог, и, жарко прикасаясь к лицам туристов, сушил щеки, вызывая страстное желание насладиться речной прохладой. У места посадки в каяки стояла длинная очередь, и денежки шуршащим потоком лились в кассу.
Плавание занимало около часа, если, конечно, не пристать к берегу и, отыскав мелкое место, не поплескаться в свое удовольствие, наслаждаясь холодной водой. А вода в Иордане, берущем начало свое из подземных ледяных ключей, очень холодная. Даже летом, когда жарко калит землю безжалостное солнце, быстрые потоки помнят о ледяном своем происхождении и до самого Кинерета сохраняют прохладу и свежесть.
Каждому, садящемуся в каяк, обязательно надевали спасательный жилет. Многие так и доплывали в нем до конечной точки маршрута. Перед самой дельтой, когда Иордан слегка разливался, впадая в озеро, с одного берега на другой был переброшен прочный трос, останавливающий каяки. Справа в берегу был вымыт небольшой залив, и там, под сенью могучих эвкалиптов, посаженных еще во время британского мандата, туристы выгружались. Работники, нанятые Димой, ловко затаскивали каяки в небольшой грузовичок и отвозили к месту посадки. Туда же каждый час возвращал туристов маленький автобус – минибус.
В точках выгрузки и посадки Дима поставил ларьки с едой, и туристы дружно скупали мороженое, ледяную колу и бутерброды, не обращая внимания на завышенные цены. Речная свежесть и купание подстегивали аппетит, и ларьки приносили доход, сравнимый с доходом от продажи билетов.
За рулем грузовичка, возвращавшего каяки, обычно сидел Чубайс. У него, разумеется, были имя и фамилия, но необъяснимый каприз природы создал его похожим как две капли воды на российского политика. «Две капли воды» телевизионного экрана, разумеется. Доведись им встретиться в жизни, Чубайс Иорданский наверняка весьма бы отличался от Чубайса Кремлевского. Но в долине Хула работника процветающего бизнеса каяков все называли только Чубайсом, а некоторые, особо продвинутые остряки, именовали Рыжим Толей. Чубайс Иорданский охотно откликался и на имя, и на фамилию, не чувствуя ни дискомфорта, ни затруднений с самоидентификацией.
То ли прозвище оказало обратное воздействие на окружающих, а скорее всего, в силу личных качеств, но Толя Чубайс потихоньку выбился