Когда Юлька была совсем маленькой, она попала в Оперный театр. Случайно. Из Сибири к маме приехала ее двоюродная сестра тетя Маша. Тетю-гостью водили по Одессе, показывали достопримечательности. Купили билеты в Театр оперы и балета, где сами никогда раньше не были. В тот вечер Юльку оставить было не с кем и ее взяли с собой. Она была спокойной девочкой, с ней можно было даже в космическое путешествие отправляться. Спектакль заворожил Юльку – шла опера «Иоланта». В антракте она подошла к сцене и весь второй акт простояла по стойке «смирно» за спиной дирижера. После окончания спектакля Юльку долго не могли сдвинуть с места – она никак не хотела перестать любоваться золотым занавесом. Маму подозвал один из музыкантов и подарил для Юльки старинный дореволюционный клавир. «Если ей понравилась опера, то это на всю жизнь», – сказал он, подавая из оркестровой ямы ноты в красивом переплете. Его самого Юлька не видела, а слова запомнила. И ноты хранила. «Собственность издателя Юлия Генриха Циммермана, Москва, Лейпциг, Лондон. 1900 год». Они пахли бабушкиным подполом и старым соседским фортепиано «Берлин», которое старушка Фаня Львовна подарила Юльке. Роскошный подарок так и остался стоять у соседки в комнате. Юльке разрешалось заходить к ней в гости, открывать крышку пианино и гладить пожелтевшие клавиши. Поставить громоздкий инструмент у себя родители наотрез отказались. Папа недовольно заметил, что комната у них отнюдь не резиновая. Потом Фаня Львовна умерла, а ее сын Сеня продал пианино. Юлька плакала, глядя, как ее пианино грузят в кузов машины, чтобы увезти. Мама сказала: «Слава богу, избавились от этой рухляди». Пианино уехало навсегда, а ноты цыганского романса Бородина на слова Апухтина «Нет, не клянись!», посвященного Анастасии Дмитриевне Вяльцевой, остались.
Ни ТЮЗа, ни цирка для Юльки не существовало. Она ходила только в Оперный театр, где любила сидеть в ложе, неторопливо рассматривая зрителей в партере и музыкантов в оркестровой яме. В такие минуты Юлька чувствовала себя королевой на троне. Даже когда партер оказывался почти пустым, она продолжала чувствовать себя королевой, но уже не на троне, а на эшафоте. Сегодня театр был пуст. А ведь шла «Иоланта» с народным артистом Николаем Огреничем в роли Герцога. В партере Юлька насчитала всего полтора десятка зрителей. «Наверное, – пронеслось в голове, – неимоверно трудно петь при пустом зале и кланяться, не слыша грома аплодисментов».
Сегодняшняя Иоланта была пышкой. Но стоило ей запеть, и Юлька забыла, что по либретто Иоланта – хрупкая стройная девушка. Сопрано было чистым, звонким, хрустальным. Когда с глаз Иоланты сняли повязку, ее голос удивительно преобразился. И Юлька невольно поверила, что слепая героиня действительно прозрела в это мгновение. Ее взгляд в зрительный зал выражал такой восторг, будто она и впрямь впервые увидела небо и солнце.
После финала спектакля престарелые театралки в нафталиновых кружевах и пыльном крепдешине и несколько гостей города хлопали стоя и кричали «Браво!». Юлька кричала громче всех. Герцог-Огренич