Уже в первые минуты нового 1984 года Юлька подумала: «В этом году у меня день рождения». Она не обрадовалась и не загрустила, приняла как факт, потому что была високосным ребенком – родилась 29 февраля 1964 года. Того года, когда отправили на пенсию Никиту Сергеевича Хрущева.
В пятилетнем возрасте она была уверена, что не заслужила дня рождения, только поэтому он у нее бывает редко, а не каждый год, как у родителей, сестры Ирки и брата Сережи. Она изо всех сил старалась заслужить свой праздник и вела себя хорошо. Но все ее старания оказывались напрасными. Правда, старший брат всегда дарил ей что-нибудь 1 марта, легонько дергал за ушко и называл Золушкой. Ведь Юлька была мамина помощница, особенно после того, как появилась на свет младшенькая.
Юлька внезапно проснулась часа в четыре утра. Ей снился обычный кошмар: она ехала в лифте и понимала, что уже давно должна была приехать на свой восьмой этаж. Она не сразу сообразила, что нечаянно нажала на кнопку с цифрой «16». Юлька пришла в ужас – в доме всего девять этажей, и теперь кабина лифта вылетит через крышу и унесется в небо! Лифт набирает скорость, угрожающе гудит, воет и вибрирует. Как страшно! Что сейчас будет? От страха Юлька просыпается. Сердце отчаянно колотит о ребра, в висках стучит, ей с трудом удается успокоить дыхание. Она, испугавшись, что сон повторится, крутится, вздыхает, периодически впадает в дрему, кое-как дотягивает до рассвета. Включить ночник, чтобы почитать, она не решается. Если проснется беременная Ирка, поднимет такую бузу, что встанут все соседи, включая дворняжку Тузика.
В этом доме все сходит с рук только младшенькой. Интересно, как бы отреагировали родители, если бы забеременела без мужа Юлька? Скорее всего, устроили бы грандиозный скандал! А от Ирки даже объяснений не потребовалось. Она живо натянула на лицо маску жертвы, пригрозила абортом с жуткими жизнеразрушающими последствиями, и родители покинули поле сражения, отступили, как Наполеон от Москвы. Ира продолжала капризничать и верховодить в доме. Потому что остальным членам семьи гораздо легче сделать так, как нужно ей, чем отстаивать свою позицию. Ира с мастерством манипулятора использует человеческие слабости. Эта способность – врожденная, такому не научишься! Самое прекрасное время суток – когда она спит!
Когда Юлька встала, на пол с глухим стуком свалилась толстая коричневая книга Жоржи Амаду «Тереза Батиста, уставшая воевать», взятая по большому блату в библиотеке. Юлька перечитывает роман пятый раз. Ей безумно нравится героиня, такая маленькая и стойкая.
– Вот это девчонка – Тереза! Прочти эту книгу, не пожалеешь, – советует она сестре, но та после сдачи выпускных экзаменов в школе книг не читает.
Юлька вышла на кухню. У стола спиной к двери сидел Сергей в одних трусах, сдвинув костлявые лопатки. Горела тусклая лампочка светильника над столом. От этого света кожа брата казалась неестественного желто-пластилинового оттенка. Он поднял голову, посмотрел сонными глазами и улыбнулся.
– С днем рождения, любимый братик!
– Спасибо, что вспомнила. Чаю, Джульетта?
Юльку Сергей в зависимости от настроения называл Джулией, Джульеттой, а порой просто Джулькой. Ему почему-то нравились западные имена: папу Михаила Петровича он величал Майклом, маму Людмилу Ивановну – Люси, сестру Ирину – Айрон, а свою жену Сашу – Алекс.
– Я собрался за провиантом на Привоз съездить, вечером ребята придут. Только денег у меня маловато.
Сергею явно нелегко далось это признание.
– Я подброшу, последняя стипендия каким-то чудом задержалась. Заодно и окончание моей учебы отметим. Если ты не против, я Женьку позову.
– Зови свою Женьку, я буду рад. А что с распределением на работу? – Сергей не умел задавать второстепенные вопросы.
– Ничего хорошего. В лучшем случае, нам с Женькой светит Ширяевская ЦРБ[1], спасибо, если не сельские ФАПы[2]. Боюсь, что института мне не видать как своих ушей.
Юлька насыпала в чашку крупные черные чаинки, которые, упав на дно, изобразили рисунок, напоминавший розу. «Я послал тебе черную розу в бокале…» – неожиданно всплыло в ее памяти.
– Глупости, у тебя красный диплом и направление из училища в институт.
– Слушай, во-первых, фельдшеров и медсестер в стране не хватает, а во-вторых, моя учеба в институте, мягко выражаясь, не вписывается в общую картину нашего дома, – рука Юльки описала широкую дугу. – Твоя Сашка не сегодня-завтра родит, и эта наша пигалица – тоже. А у нас всего три комнаты.
– Придется тебя, красавица, замуж выдать.
– Лучше мне уехать по распределению в райбольницу, там среднему медперсоналу выделяют жилье, подъемные выплачивают, там и замуж выйду за простого хлебороба, буду корову доить, кур кормить, мужа пьяного домой возвращать.
Она не верила в то, что говорила, но старалась, чтобы голос ее звучал убедительно.
– Не могу представить тебя в деревне. Придется мне вмешаться в процесс твоей дальнейшей