Евгения Юрьевна застыла с открытым ртом.
– Да-а-а! Шекспир сегодня отдыхает! – потрясенно протянул Журавский. – Лихаманов, возьми книгу и отправляйся учить текст!
– Извините, Эдуард Андреевич, – виноватым тоном произнес Гришка. – Я слишком сильно вошел в образ!
– Не забудь выйти, – посоветовал ему вслед преподаватель и вызвал Гермию и Елену, занятых в следующем эпизоде.
Юные актрисы, кажется, вошли в роли не хуже Лихаманова. Они воспроизводили ссору героинь, но было ясно, что ругаются девчонки всерьез. Выплескивая ненависть, накопившуюся за два с половиной года, они с удовольствием обменивались репликами:
– Обманщица! Ты – язва, ты – воровка!
– Стыдись! Ты – лицемерка, кукла!
Однако, когда Лиза дошла до фразы: «Елена! Ты – раскрашенная жердь!», Белянская, славившаяся в школе своим ростом манекенщицы и неумеренным употреблением декоративной косметики, не выдержала:
– Эдуард Андреевич! Это уж слишком!
Лучинская обернулась к режиссеру и невинно захлопала ресницами:
– Это не я, это – Шекспир!
– Девочки, не ссорьтесь! – миролюбиво предложил Журавский. Снежана фыркнула и продолжила, ехидно глядя на соперницу:
– Ах, Гермия страшна бывает в гневе!
Она была уже и в школе злючкой,
Хоть и мала – неистова и зла!
– Не так уж я мала, чтоб не достать до глаз твоих ногтями! – возразила ей Лиза, всем своим видом подтверждая, что от слов до дела – один шаг.
– Лучинская, не смей мне угрожать! – в ярости взвизгнула Снежана.
– Так, девочки, это уже перебор! – наконец, вмешался Эдуард Андреевич. – Отложим ваш эпизод до следующей репетиции. В дальнейшем попрошу вас придерживаться текста.
Он оглянулся в поисках участников очередной сцены и увидел у стены Евгению Юрьевну. Журавский удивленно поднял брови и, вызвав «к барьеру» Степку Карнаухова, пересел к ней поближе.
– Посмотреть пришла? – шепотом спросил он соседку.
– Ага, – кивнула она. – У вас неплохо получается.
Эдуард Андреевич не смог удержать довольной улыбки.
– А что я тебе говорил?
Он с трудом оторвал взгляд от Жени и заставил себя вернуться вниманием на сцену, где прекрасная Елена соблазняла бессердечного Деметрия. Снежана уже успела переключиться с предыдущего диалога, насыщенного негативными эмоциями, и была настроена лирически.
– Ты притянул меня, магнит жестокий! – ласково вздыхала она по отвергавшему ее в данный момент герою, и плечи Деметрия-Карнаухова расправлялись прямо на глазах.
Степка еще не верил своему счастью. Оказаться с Белянской в паре он не мечтал даже в самых смелых снах! И хотя Снежана давно помирилась с Артемом, Золотов почему-то роль Деметрия себе так и не потребовал. Это давало Степке возможность побыть рядом с предметом своего обожания если