– Могу я поинтересоваться: за что?
– Выпендриваешься много! – не задумываясь, ответила Белянская и зачем-то подтолкнула вперед Варю Ракитину, которая, старательно отводя глаза, пробормотала:
– Лиза, пересядь, пожалуйста, завтра за другую парту…
– Громче! – потребовала Белянская и, не дождавшись, повторила сама. – Видишь, Лучинская, никто не хочет сидеть с тобой рядом! Сама сделаешь выводы?
Выдержав паузу, Снежана жестом распустила массовку, которая не замедлила разойтись.
– Пойми, Лиза, – «королева» приблизилась к новенькой и доверительно сообщила, – здесь я играю первую скрипку…
– Ну, так играй! – резко перебила ее Лучинская. – Зачем же фальшивить при этом?
Она развернулась и, пробившись через толпу, выскочила из школы. В носу подозрительно защипало. Плевать на Снежану! Плевать на Золотова! Но Варя? Зачем она так? Перспектива провести оставшиеся до выпускного четыре года учебы в гордом одиночестве представилась Лучинской малорадостной.
– Лиза! – послышалось сзади и запыхавшаяся Ракитина догнала свою бывшую соседку. – Лиза, я хотела сказать… Ты не расстраивайся, что так получилось… Хочешь совет? – Чувство вины читалось в каждом Варином слове и, казалось, что она действительно хочет помочь. – Садись завтра на свободную парту и постарайся поменьше высовываться. А там, глядишь – Снежана и сменит «гнев на милость». Она отходчивая, если ее не злить. Месяц-полтора – и ты вернешься ко мне, а?
– Вернусь? – Лиза с сомнением посмотрела на Варю и отрицательно мотнула головой. – Вот это уж – вряд ли!
В дверь позвонили, и Ольга Михайловна пошла открывать. На пороге стоял парнишка примерно одного возраста с ее старшей дочерью. Поздоровавшись, он спросил:
– Лиза дома?
Ольга Михайловна, давно привыкшая к таким визитерам, улыбнулась:
– Лиза ушла в магазин, но скоро будет. Проходи.
Она открыла дверь пошире, пропуская его, а потом проводила в комнату дочерей.
– Катя, Аня! Займите гостя, – попросила она двух девочек, которые сидели за столом и делали уроки. – А у меня суп на плите «убегает».
Лизина мама ушла, и Сашка в недоумении уставился на девчонок: и о чем, интересно, с ними можно разговаривать? Малявкам лет по семь-восемь!
Та, что сидела к нему боком, выглядела очень мило: широко распахнутые голубые глаза, светлые, вьющиеся волосы, забранные в «конский хвостик» большим синим бантом. Бант другой девочки, той, что сидела спиной и повернулась, был коричневым, под цвет глаз, а волосы – темные и прямые. Она выглядела гораздо серьезнее, чем первая. Несмотря на все различия, девчонки были поразительно похожи друг на друга… и на Лизу.
– Вы, что – двойняшки? – ляпнул Задорин первое, что пришло ему в голову.
– Какой оригинальный вопрос! – фыркнула строгая брюнетка. – И почему