Снова треск, новый вопрос и ответ.
– Только не отсюда. Я в офисе.
Послышался очередной треск, на сей раз интонация и ритм были другими – указания, а не вопрос.
– Хорошо, – сказал Одноглазый.
Он положил трубку, с трудом поднялся на ноги, вышел из офиса, взял раскладной стул от двери пустовавшего 102-го номера и поставил его на асфальте так, чтобы одновременно видеть дверь в офис и в 106-й.
– Ты видишь его номер? – спросили Одноглазого и добавили: – Тащи свою задницу в такое место, откуда сможешь наблюдать за ним всю ночь.
Так прозвучал приказ, а Одноглазый всегда выполнял приказы – правда, иногда неохотно, как, например, сейчас, когда он поставил стул, как ему велели, и с трудом пристроил большое тело на неудобном пластиковом сиденье. На улице, да еще ночью… Ему такое совсем не нравилось.
Из своего номера Ричер слышал, как стул протащили по асфальту, но не обратил особого внимания: обычный ночной звук, ничего опасного. Не взводимый курок или меч, покидающий ножны, – в общем, ничего, о чем стоило беспокоиться. Единственное, что могло произойти, так это легкие шаги снаружи, а потом стук в дверь. Ему показалось, что у женщины с вокзала множество вопросов, на которые она рассчитывает получить ответы. Кто вы такой и зачем сюда приехали?
Но Ричер услышал скрежет, а не шаги или стук в дверь, поэтому не обратил на него внимания. Он сложил брюки и пристроил их под матрасом. Затем отправился в душ, чтобы смыть накопившуюся за день грязь, забрался под покрывало, поставил свой мысленный будильник на шесть часов утра, потянулся, зевнул и уснул.
Рассвет был золотым, без малейшего намека на розовый или пурпурный цвет, а небо – светло-голубым, точно старая рубашка, стиранная примерно тысячу раз. Ричер снова принял душ, оделся и шагнул в новый день. Он увидел стоявший на довольно странном месте, прямо посреди подъездной дорожки, пустой стул, но тот его совершенно не заинтересовал. Джек поднялся по металлической лестнице, стараясь аккуратно ставить ноги и двигаться очень тихо, чтобы грохот ступенек превратился в тихий пульсирующий звук. Отыскав двести четырнадцатый номер, он постучал уверенно, но ненавязчиво, как, по его представлениям, должен делать посыльный в приличной гостинице. Просыпайтесь, мэм. У нее было около сорока минут. Десять, чтобы проснуться, десять на душ, еще десять на дорогу до вокзала. В общем, она будет там до того, как прибудет утренний поезд, и ей даже придется немного его подождать.
Ричер тихо спустился вниз и направился в сторону улицы, настолько широкой, что она вполне могла сойти за площадь. Он догадался, что эта улица предназначена для фермерских грузовиков, медленных и неуклюжих, которые разворачивались и маневрировали, выстраиваясь перед мостовыми весами, пунктами приема и самими элеваторами. На асфальте были проложены железнодорожные пути. В общем, здесь находился деловой центр, судя по всему, обслуживавший нужды местности в данной части Америки, возможно, имевшей радиус в двести миль.
Это