– Мам?!
– Что – мам?
– Но ведь это же неправда!
С неожиданной для ее возраста прытью княгиня спрыгнула с качалки и подскочила к Гали вплотную:
– Слушай! Меня! В ту ночь вернулись конюх Марк и кто-то из нанятой в сопровождение прислуги. Это их ты видела из окон своей комнаты!
Гали медленно качала головой, не веря своим ушам.
– Даже если предположить, что я не в состоянии отличить плащ конюха от княжеского…
– Гали, остановись! Ты понимаешь, что обвиняешь меня во лжи?
Если бы в ее спину не упирался подоконник, Гали бы с удовольствием сделала пару шагов назад – столько ярости плескалось в глазах матери. Неожиданно спокойным голосом, хотя все внутри ее сжималось в непривычный подрагивающий комок, девушка произнесла:
– Я не думаю, что ты хочешь мне лгать. Скорее, ты хочешь, чтобы я поверила во что-то нужное тебе. В какую-то видимость, которую тебе сейчас нужно поддерживать. Передай тому, кого ты выдаешь за конюха, чтобы он тише шаркал, меря по ночам шагами отцовский кабинет прямо над библиотекой!
Княгиня прерывисто дышала. Если бы ее взгляд имел физическую силу, Гали замолчала бы, наверное, до конца своих дней.
– Прекрати нести бред, слышишь? И займись делом! Все твои странные мысли от безделья, не иначе. Ступай наконец вниз! А то мне скоро придется посылать кого-то поторопить тебя, чтобы ты не забыла поторопить Велле…
Подгоревший уже как бы традиционно ужин был съеден в безмолвии. Гали обиженно расковыряла пудинг, съела верхнюю часть, оставив на тарелке черную корочку низа. Княгиня, сидя напротив, через длинный церемониальный стол, ни на минуту не сводила с нее глаз.
Благословив, по обычаю, дитя перед сном, княгиня, вопреки обыкновению, весьма сухо коснулась ее лба губами.
– Спокойной ночи, маменька. – Гали присела в книксене.
– И тебе, детка, сладких снов. Храни тебя Господь, моя радость. И, Гали, – это уже княгиня добавила вслед повернувшейся к двери дочери, – я запрещаю, слышишь? За-пре-ща-ю тебе засиживаться в библиотеке!
Гали ничего не ответила. Лишь гордо передернула плечами, направившись к выходу.
Мать, в отличие от дочери, за вечер не съела ни крошки. Отодвинув в задумчивости нетронутую тарелку, она снова потянулась к вязанию, провела пальцами по идеально ровным рядам.
«Почему в жизни все не может быть так же просто? Так же понятно и связно? Руки людские способны создавать красоту, но вывязывать гармоничные отношения нам не дано. Связи запутаны, непрочны нити. Вот и выходит уродливо. И даже то, что мы уже имеем, умудряемся испортить вконец».
Гали, спрятавшись с головой под широкую многослойность покрывал своей кровати, ждала, когда часы на дворцовой башне пробьют двенадцать. До этого, как только за окнами начало темнеть, она демонстративно покинула библиотеку с томиком очередного романа под мышкой.
Заявив, что желает сама привести себя в порядок перед сном, княжна раньше обычного отпустила горничную.