Предисловие
«Гранатовые облака» Натальи Образцовой – книга о счастье, о природе и…
…Когда Базаров, знаменитый герой романа Тургенева, просил своего друга Аркадия не говорить красиво, он будто предчувствовал эру серого и затертого Слова. В самом деле, ну что уж церемониться: сказали пару-тройку нужных слов без всяких там эпитетов, метафор, синонимов. Главное, чтобы поняли, без усилий и сразу. Неважно, что некрасиво. Неважно, что маловыразительно. Неважно, что за словами нет ничего: ни человека, который их говорит, ни страны, в которой он живет.
Книга, которую так хочется представить, не претендует на высокий слог, изысканность стиля или следование модным литературным тенденциям. Эта книга возвращает нас, проходящих испытание постмодернистскими текстами, а точнее, их разрушением, к рассказу. Повествованию. Вот так просто.
Какое чудесное слово: «повествование», от слова «весть». Как ценно, что у нас сохраняется возможность нести друг другу вести, нести бережно, с одной только целью: поделиться. Быть щедрым и тонким, таким, какими нас и сотворил Бог, быть внимательным ко всему в мире. К человеку за соседним столом в аэропорту, к маленькому деревцу граната, к грации рук армянских женщин и уюту французской деревенской столовой. И это внимание оплодотворяет слово, такое, казалось бы, маленькое и однозначное, но такое большое и символическое.
Ведь речь идет о признании в любви к мужественной и прекрасной нации, красивой и загадочной стране, теплой и манящей. Часто ли мы вообще признаемся в любви? Книга рождена этой любовью к Армении и к местечку Жёлтая Мельница недалеко от Парижа, а значит, и к своей собственной родине, к людям, к природе, которая, конечно, полна смысла и души.
Эта книга – о настоящем, подлинном в нашей жизни. О том, что не зависит ни от цвета кожи, ни от количества денежных знаков в кармане, ни от погоды. Нам оказали доверие и пустили в свой внутренний мир, при чём, не единожды. Попробуйте – и вы почувствуете, как это непросто. Непросто так описать свои отношения с лошадью, с Араратом, с новой жизнью, которая просится на свет, с одним удивительным человеком, которого знает весь мир, но не знает никто. И когда после всех этих «непросто» рождается такое простое и понятное повествование, маленькая гряда гор-историй, это заражает, увлекает за собой.
Потому, прочитав эту книгу, я просыпаюсь каждое утро и с надеждой смотрю в серое зимнее небо: а вдруг там проплывет гранатовое облако?
Дома в гостях
Аэропорт
«И дым Отечества нам сладок и приятен.»
А.С.Грибоедов
Мартирос Сарьян. Берега Зажгу близ Еревана. 1930. Холст, масло
– Hey, lady! Want another champagne? – Эй, барышня! Ещё шампанского?
Самолёт отложили уже на 2 часа. Шампанское и правда в бокале заканчивалось. Ребята тут вот рядом весёлые сидят за барной у выхода на посадку… Ну пусть «эназэ шампэйн.» Чего нет…
– Why not? I’d appreciate it. Почему бы нет. С удовольствием.
– Where are you off to? Куда летите?
– Erevan. My flight’s been delayed. Ереван. Рейс задержали.
– Ours too. I’m Charles. Here, meet my friend, Anton. We’re taking the same flight I guess. Hey! Waiter! Another… whatever she’s drinking… for the lady, please!… Наш тоже. Я Чарльз. Познакомьтесь с миоим другом, Антоном. Мы, кажется, летим одним рейсом с Вами. Эй, официант! Ещё один… что она пьет.. для дамы, пожалуйста!…
Мартирос Сарьян. Вечерняя прогулка. 1904. Бумага, акварель
У гейта собрались почти все, кто собирался лететь рейсом Москва-Ереван. Но, в отличие от традиционного монохромного наполнения самолёта с вышеупомянутым местом назначения, среди пассажиров этого рейса можно было встретить людей с самыми разными паспортами, самых разных возрастов, профессий и социальных слоёв. Монохромность, коей я здесь обозначаю принадлежность одной нации, была противопоставлена разнообразию подданства различным государствам. Позднее я узнала, почему армянская диаспора так сильна практически на всех континентах, в большинстве развитых стран, где угодно, но в своей же стране численность населения мельчает из года в год.
Всего пара зарисовок персонажей, которых я могла наблюдать на этом рейсе.
Из уборной задорно выпрыгнула сплошь чёрненькая малышка. Года 3—4, я предполагаю. Кроме нескольких зубов в улыбающемся ротике, пожалуй, её образ был целиком выстроен на почитании этого цвета. И кружевная юбка, и лакированные сандалики игрушечного размера, и кожаная курточка, и, конечно, чёрные-пречёрные кудряшки, собранные в 2 микро-хвостика. Ах да, маленькая сумочка со стразами… Чёрными. Это был запланированный триумфальный выход модницы в большой свет. Уверена, она бы не растерялась, если бы кто-то попросил у неё автограф. Следом