Но с духом далекой старины в масонстве перемежаются веяния новых, буржуазных времен. Ложи формально открыты для всех сословий, среди принятых "братьев" устанавливается подчеркнутое условное равенство. Религиозные убеждения почти не принимаются во внимание – это результат упадка официальной религии, распространения деизма и, с другой стороны, различных мистических вероучений. В Англии, где масонство зародилось, оно было в наибольшей степени проникнуто буржуазным духом. Уже то, что основатели облюбовали в качестве, так сказать, кокона традиционное общество каменщиков-строителей храмов, свидетельствовало об их псевдодемократических наклонностях. На континенте масонство утратило эту окраску, стало более чинным, более пышным, театральным. Европейская аристократия, вставшая во главе масонства, нашла слишком скромным его происхождение от каменщиков и придумала для него более пышную генеалогию, восходящую не к строителям храма, но и к храмовникам (тамплиерам), либо к госпитальерам-мальтийцам. Но и на континенте, как об этом свидетельствуют источники, большинство масонов составила именно буржуазия, находившая в ложах отдушину от социального регламентирования и нередко пытавшаяся дать им угодное ей направление.
Странный и пестрый вышел маскарад! Передники, перчатки и шляпы каменотесов, мастерки и наугольники – и вместе с ними обнаженные шпаги, окровавленные рубашки, гробы, черепа, черные книги. Ритмичный стук молотков, трогательное пение, экзотические ритуалы, "страшные" слова клятв… Во всем этом было немало театральничанья – даже по понятиям XVIII в., даже на взгляд самих масонов. Жозеф де Местр, достигший в предреволюционные годы высоких степеней масонства, иронически писал о масонских "тайнах", за которыми ничего нет, образах, которые ничего не представляют. "Надо ли, – вопрошал он, – выстраиваться в два ряда, давать торжественную клятву не разглашать секреты, которых в действительности не существует, касаться правой рукой левого плеча и затем правого, чтобы потом сесть обедать? Нельзя ли предаваться сумасбродствам и обильным возлияниям без того, чтобы толковать о Хираме (древний царь Тира, библейский персонаж.), о Храме, о Соломоне и о Пылающей Звезде!"
За избыточной символикой, за ритуальными и организационными ухищрениями масонства ощущались явные пустоты. Символика была чересчур уж широка и неопределенна. Она работала лишь постольку, поскольку данные "мехи" наполняла живая вода идей и страстей века. Хотя, конечно, и сами "мехи" в таком случае кое-что значили.
Настроения, господствовавшие в ложах, подчас были прямо противоположными. Некоторые из лож становились рассадниками просвещения, другие, и таких было