– Нет? Вы не знаете, с кем говорите? Вы еще смеете этого не знать? Если вы этого не знаете, как вообще можете работать и приносить пользу общему делу. Что у вас там происходит?
Он попытался ответить на вопрос, но, казалось, на том конце провода его ответ никого не интересовал.
– Значит, так. В два часа дня ко мне на ковер, доложите, объяснитесь, ответите за всех и каждого! На коверрр! Ровно в 14.00! Все!
Слово коверрр прозвучало, как "расстрел", только букв "Р" в нем было значительно больше. И эти "Р" просвистели у виска, словно трррассирующие пули. От неожиданности он оставил трубку висеть над головой, даже присев, уворачиваясь от них. Сестра уже стояла рядом, видя его состояние, она сама положила ее на рррычаг… то есть на рычаг телефонного аппарата и налила ему воды.
– Кто это был? – спросил он, вытирая пот со лба, который только что мог стать продырявленным.
– МЭР, – спокойно ответила она.
– МЭРРР? – переспросил он.
– Нет, просто "МЭР", – успокоила его она. – В два часа дня вас ждут на совещании в Мэрии. На каком-то ковре.
Он сел на стул.
– Хотите, я пойду с вами? – неожиданно спросила она нежным басом и положила руку ему на плечо. От этого прикосновения он присел еще ниже, но все же устоял,… вернее, усидел.
– Да! – ухватился он за эту соломинку. "Соломинка" весила сто двадцать килограммов, и, пожалуй, рядом с ней можно было чувствовать себя в безопасности. Он не был публичным человеком, – подумал Иван Степанович, – почему бы и нет?
Дорога, к сожалению, заняла немного времени, и даже если будешь перемещаться по этому городку маленькими шажками, все равно не опоздаешь, придешь вовремя и обязательно успеешь на свой “коверрр”.
Глава 6
Благородное собрание представляло собой встречу самых уважаемых людей города, облаченных властью и обремененных всеми необходимыми полномочиями, дающими неограниченные возможности и права. Эти люди рассаживались за длинным столом, который стоял в просторной светлой комнате, вернее, зале. Иван Степанович занял место рядом с Машей (своей старшей медсестрой) и теперь осматривался. Когда они подошли к Мэрии, их спросили, – кто они такие. Маша, загородив его своей широкой спиной, спокойно, по-деловому ответила привратнику: – “А твое какое собачье дело?” Она не спрашивала, просто вежливо, басом произнесла эту фразу, как пароль. Привратник молча открыл турникет и тоже вежливо поклонился – он давно привык общаться с уверенными в себе людьми и хозяевами этой жизни. Иван Степанович был шокирован поведением подчиненной, такой он, пожалуй, не видел ее никогда, но ничего не сказал. За последний день все так изменилось…
Люди рассаживались за длинным столом, и теперь он с интересом за ними наблюдал.
– Налоговая инспекторша – геморрой 2 степени, – пробубнила на ухо Маша.
– Что? – не понял доктор.
– Что, что? Геморрой, говорю, – повторила она.
– Ах,