Женщина подняла голову к небу и что-то крикнула ввысь. Послышался далекий птичий крик. Птица приближалась, крылья обрисовывались все четче и яснее. Она закружила над головой женщины и медленно опустилась на землю.
– Матушка, звали меня? – спросила птица, осматривая всех присутствующих.
– Вот друзья твои, Зоран, ты должен помочь им.
Сокол подлетел к волку, сел перед ним и начал разговор:
– Где был, брат?
– Да по мирам хожу, добрым людям помогаю. А ты, Зоран?
– С Отцом Стрибогом, Отцу Велесу небесных коров выпасать помогаю. Сижу на его посохе и смотрю, чтобы не забрели они, куда не надо.
Владислав смотрел на них с раскрытым ртом, глаза стали круглыми, будто подсолнухи. Женщина их прервала:
– Не узнаёшь ли ты еще кого-то здесь, Зоран?
Зоран небрежно повернул голову в сторону мальчика. Смотрел пристально в глаза и даже глубже, в душу.
Сердце у Владика сжалось от переживаний и бушующих образов, которые прорывались сквозь его сознание: то он птица – смотрит на мир с высоты, и какое-то удивительное это видение, совсем необычное; то взмахи больших крыльев над головой, вопли, шум, лязганье мечей, кони… Все смешалось, он будто оглох, а потом и ослеп… лишился чувств.
– Что же делать? – спросил волк, глядя на мальчугана, который в обмороке лежал на траве. Сокол приблизился к нему и, вглядываясь в лицо, спросил у женщины:
– Это Сурья?
– Да, – кивнула она головой, – именно он. У вас есть несколько лет, чтобы привести его в нормальное состояние.
– В какой род он пришел в этот раз, Матушка? – спросил Зоран.
– Все в тот же, сын, но в том роду только дед память сохранил и силу мира нашего, вот с ним и общайтесь. И еще Вышату и Шиванну можете взять в помощь, они сами вызвались, а парня сейчас оставьте, пусть в себя придет. Чтобы не думал, что это был сон, оставьте что-то рядом, то, что его сознание не сможет припрятать. Бывайте! – сказала Матушка Мокоша и растаяла в тумане над горой.
– Что же делать? – растерянно осмотрелся волк по сторонам, обращаясь к Зорану.
– Да пусть лежит, через некоторое время очнется.
– Но что оставить после себя?
– Я могу перо свое спрятать ему в карман, – сказал сокол.
– А мне что? Может, зуб свой оставить? Или укусить, чтобы шрам остался?
Оба захохотали.
– Когда он очнется и все вспомнит, – сказал Зоран, – тебе будет невесело. – Снова оба засмеялись. – И все же надо спешить, а то вот-вот проснется, – промолвил, взмахивая крыльями, сокол и выдернул клювом свое самое большое перо.
Гарун вырвал зубами клок своей шерсти и, недолго думая, сунул его в рот мальчику.
Когда Владик очнулся, голова была как будто каменная, еще и полный рот какой-то шерсти. Он начал вспоминать, что было перед тем. Вспомнил старую женщину, волка, сокола. Но сейчас рядом с ним не было никого. Выплевывая шерсть,